К 75-летию Великой победы. Бессмертный Кижский полк
@kizhi
Мировую известность получил рыжий кот Кеша, который многие годы был символом острова Кижи. Но мало кто знает биографию его хозяйки — коренной заонежанки Марии Петровны Степановой. В её жизни было всё: военное детство, тяжелый труд, семья, дети, внуки, ранняя трагическая кончина мужа, плотника-реставратора,— через всё это надо было пройти, не склонив голову, не растеряв душевной теплоты и сердечного отношения к людям.
В течение многих лет доводилось мне и моим коллегам беседовать с Марией Петровной, записывать её рассказы на разные волнующие этнографов темы. Рассказчица и песельница она была замечательная. Вот только о войне, оккупации Заонежья, годах лихолетья рассказывала она очень скупо, с большой неохотой и скорбью.
Марии Петровне было 14 лет, когда в Толвую пришли финны. Их семья, в которой было шестеро детей, вместе с другими толвуйцами была выселена из родного дома. За годы оккупации много пережили горя: и голод, и холод, и непосильный труд.
По воспоминаниям Марии Петровны, два года они жили в финском лагере в Кондопожском районе (Сандальская база). Вернулись в деревню в 1944 года, но дома не нашли. Полдеревни было разобрано для строительства блиндажей и укреплений. Отец вернулся после войны с серьёзным ранением. Подлечился и несколько лет проработал в колхозе. Умер в конце 1950 годов. Всё хозяйство легло на плечи матери и старших детей.
Мария Петровна вспоминала:
«Мама моя была родом из деревни Толстиковой у Толвуи. Она много занималась вышивкой, лён сеяла, ну, обрабатывала его, потом ткала и вышивала. Образники вышивала, по аршину каждый конец был. Очень красиво. Сдавала всю работу в „Хашезерскую вышивку“. Если бы при финнах остатки не променяли на хлеб, дак у меня до сих пор осталась бы память о ней».
«В 1942-ом году, как финны пришли, мы уехали к маминой невестке, в дом маминого брата. Дядю Лёшу убило в финскую войну, а невестка пустила. Со своего дома мы выгнаны были, дак вот, у них и жили. Тут мама последнего, Коленьку, брата, родила. Я уже такая порядочная девочка была. Пришлось принимать у мамы роды, некому было больше. Мама ночью как зарожала… А тогда чего, на полу все спали, в повалку, набито было в каждой избы народу со всех деревень, человек двадцать …Дак, она шепчет: „Маня, выстань, Маня, выстань“. Ну, я выстала, поднялась, мама мне все сказала, что делать. А у мамы были уж там ножницы приготовлены, да и всё налажено. Вот во хлеви Коленьку и родила. Я маме потом баню топила. Всему она меня учила, как ребеночка мыть, пеленать, что сказать надо, слова какие. А кому еще, некому ведь ухаживать было тут… Ой как Коленьку я любила!».
«А потом нас вывезли в Кондопогу. Жили в бараке. Бывало, как вечером сядем, холодно, ну мама наработается, всё у печки греемся, она прядёт, или вяжет там, или что, ну и начнёт что-нибудь рассказывать: „Я вам сказку сейчас расскажу“. А сама про себя, про своё житьё говорит. Это мы уже потом, побольше стали, говорим: „Мама, дак это ты ведь, наверно, про себя!“.— „Нет, нет, ребята! Это так жила вот такая бабка одна“. Да и начнёт рассказывать…. Она нас жалела очень».
«У меня брат старший, Федя, всё о гармошке мечтал. Так мама ему справила. Это ещё война была…, мама у знакомого выменяла ему гармонь за мешок картошки. Так ему хотелось, дак он самоучкой выучился играть, играл очень хорошо потом. На все праздники его звали, хоть и маленький был».
Рассказывала Мария Петровна и о семейной реликвии, иконе Зосимы и Савватия Соловецких, сбережённой мамой в годы войны:
«Эта икона бабушки моей, Анны Степановны, папиной мамы, она мне приказала (передала) её как по наследству. Тут у меня уж покупали её: „Мария Петровна, продайте икону. Мы вам двести рублей дадим“.— Да я говорю: „Ой, ой! Да вы что! Что ль я двести рублей не видала,— я говорю,— не-не, не продам, пока жива. Она толвуйская — это Палеостров там, там Изосима и Савватий, заступники наши, на иконы-то на этой, посмотри!“. Даже помню, кто писал икону. Это Григорий Осипович Ганьков. Они богаты, наверно, были, детей у них не было, а бабушка всё у них там прислужничала. Вот он ей эту икону и подарил…Он сам её писал. Эта икона тогда ой какая была яркая, вся золотом горела. В большом углу висела, дак прямо солнечно у нас было с ней! … Мама в войну-то её проберегла, закопала, дак никто не нашёл. А потом мама к племяннице пошла жить. И как-то говорит мне, что по домам чужие ходили, да иконы особенно воровали. Она попросила, что Маня, ты уж увези, сбереги, а то ещё кто-нибудь унесёт ее»… Вот, теперь я берегу бабушкину икону».
После войны Мария Петровна работала в Великой Губе. Там же познакомилась с Николаем Ивановичем Степановым, вышла в 1953 году за него замуж в д. Посад на остров Волкостров. Работала в отделении связи «Кижи». Почтальоном проходила зимой на лыжах в день по окрестным деревням по 30 километров. Летом возила почту на кижанке под двумя парусами. С Волкострова семья Степановых переехала жить на остров Кижи в начале 1970-х годов, в дом Пономарёва (северная изба).
Супруг Марии Петровны был плотником-реставратором, руководителем плотницкой реставрационной бригады. Под руководством Николая Ивановича были перевезены и восстановлены памятники архитектуры в деревнях Ямка, Васильево и на Пудожском секторе. Он реставрировал почти все объекты на Кижском погосте. В собрании музея хранится более 20 предметов традиционного крестьянского быта, переданных Марией Петровной Степановой.
В 2017 году Марии Петровны не стало. Но в памяти кижан остался её гостеприимный дом, который всегда был открыт для людей, нуждавшихся в добром слове и мудром напутствии.
Спасибо за собранный материал и память о Марии Петровне ведущему научному сотруднику музея «Кижи» Ирине Набоковой.
