Хранитель книг
@kizhi
Есть на свете профессии, окружённые особенным ореолом таинственности и значимости, и профессия музейного хранителя — одна из них. Суть этой работы вполне соответствует торжественности и возвышенности её названия. Хранитель фондов музея занимается созданием, изучением и сохранением коллекций музейных предметов и именно на нём в очень большой степени лежит ответственность за наше с вами восприятие прошлого в музее, и саму возможность его наглядной реконструкции с помощью артефактов, символов и примет времени, ставших музейными экспонатами.
Новое фондохранилище, которое музей «Кижи» открывает для своих посетителей в городе Петрозаводске, позволит нам заглянуть в музейное закулисье, где хранится сама история, тщательно разложенная по полочкам, а также познакомиться с удивительными людьми, причастными к этому делу. Об особенностях работы хранителя музейных фондов мы беседовали с Людмилой Станиславовной Харебовой, хранителем коллекций письменных источников, старопечатных книг и чертежей музея «Кижи».
Людмила Станиславовна — один из старейших специалистов музея, из тех, кто составляет костяк сложившегося коллектива научных работников учреждения. Работу в музее начала в 1979 году, будучи ещё студенткой историко-филологического факультета Петрозаводского государственного университета. Должность её называлась секретарь-машинистка, но весьма формально, так как ей, как и многим молодым сотрудникам, стоявшим у истоков музея, делать приходилось буквально всё — она была и секретарь, и архивариус, и кадровик, и бухгалтер. По словам самой Людмилы Станиславовны, это стало хорошей школой будущей профессии, и сыграло свою роль в становлении её как музейного специалиста, ведь педантичность, дисциплинированность и способность систематизировать и упорядочивать огромные объёмы информации, управляться с многостраничными описаниями предметов, знать наперечёт каждый из них — качества для хранителя фондов необходимые. Добавим к этому, пожалуй, универсальность навыков и знаний. Хранитель фондов по роду своей деятельности должен быть и историком, и этнографом, и экспозиционером, и где-то даже психологом, ведь наладить контакт с потенциальными сдатчиками предметов старины нужно уметь, и иногда именно от этого зависит успех собирательской работы. А ещё исследовательский азарт и энтузиазм — непременную составляющую особенной профессиональной интуиции собирателя, приносящей радость чудесных находок. Кроме этого Людмила Станиславовна особенно отмечает людей, ставших для неё учителями в профессии. Это Людмила Васильевна Шилова (Лопаткина), директор музея-заповедника «Кижи» в 1979–1984 гг., вместе с которой она начинала работу в музее, а также старшие научные сотрудники Борис Александрович Гущин, Николай Иванович Шилов и Ольга Афанасьевна Набокова, ныне главный хранитель музея, которая и увидела в Людмиле Станиславовне будущего хранителя и исследователя музейной коллекций чертежей и книг.
С профессиональными задачами Людмила Станиславовна справляется прекрасно. Коллекцию старопечатных книг она приняла на хранение в 1999 году. Её опыт и специальные знания, накопленные за годы собирательской работы, а также участие в профессиональных обучающих семинарах легли в основу одного из фундаментальных исследований собраний музея-заповедника «Кижи» — Каталога старопечатных книг, выпущенного ею в 2005 году в соавторстве с Н. И. Шиловым. Каталог, высоко оценённый специалистами, открывает для научного мира 100 книг кириллической печати XVII — XX веков и делает их доступными для изучения профессиональными историками и краеведами. Через несколько лет в 2013 году Каталог вошёл в Республиканский свод книг кириллической печати в хранилищах Республики Карелия (1569–1830). Людмила Станиславовна выступила составителем этого исключительно значимого труда, объединившего описания 402 экземпляров книг — основных коллекций старопечатных изданий Карелии из Национальной библиотеки, Национального архива, Научной библиотеки ПетрГУ, а также девяти музеев республики, включая музей «Кижи».
Помимо коллекции книг в ведении Людмилы Станиславовны находится коллекция обмерных чертежей и проектов реставрации памятников деревянного зодчества Карелии — всего более 2,5 тысяч единиц хранения. Значимость таких документов переоценить трудно, ведь многие из этих памятников, к сожалению, давно утрачены. Есть в коллекции и особенно ценные для истории музея экспонаты. Это первые обмерные чертежи и архитектурные рисунки Преображенской церкви Кижского архитектурного ансамбля, мастерски выполненные руководителем первой масштабной реставрации памятника в 50-е годы XX века московским архитектором, крупным исследователем русского деревянного зодчества Александром Ополовниковым. Здесь же хранятся его первые проекты музея на острове Кижи — с их помощью очень интересно сравнить первоначальный замысел главной экспозиции и его реальное воплощение.
И если о себе Людмила Станиславовна рассказывает очень скупо, то о работе своей — охотно и увлекательно. Коллекция старопечатных книг и коллекция чертежей, создаваемые в музее с самого его основания в 1966 г., теперь содержатся на втором этаже здания фондохранилища в двух отдельных помещениях. Книги заключены в особые металлические шкафы. Рассказывая о них, Людмила Станиславовна достаёт каждую из защитного футляра, и мы узнаём, что сделан он из специального бескислотного картона, который предохраняет старинную бумагу от губительного воздействия внешней среды. Вопреки известному выражению «бумага всё стерпит», перед пылью, плесенью и грибками этот материал совершенно беззащитен, не переносит также сухости воздуха, и не меньше, чем повышенной влажности. Поэтому надлежащее хранение подобных коллекций, в котором есть масса тонкостей,— это всегда необходимое условие их сохранности. С переездом коллекции из предыдущего фондохранилища в помещениях бывшей швейной фабрики в новое, оборудованное системами кондиционирования и увлажнения воздуха, стало возможным соблюдать и контролировать с помощью специальных датчиков крайне необходимый для хранения бумаги температурный и влажностный режим. Бумажные 36,6 — это 18 градусов тепла и 50% влажности воздуха.
Людмила Станиславовна рассказывает, что книги часто попадают к хранителю в очень плохом состоянии — без переплёта, титульного листа, в ветхом виде. Разобраться с описанием таких экспонатов бывает очень непросто, и не менее сложным всегда оставался вопрос реставрации книг. Здесь нужно признать, что универсальность хранителя фондов книги всё-таки знает предел. Для реставрации старопечатных книг требуются особые квалифицированные специалисты — реставраторы графики. При этом реставрация книг и реставрация бумаги, то есть чертежей и архитектурных рисунков — это две отдельные специализации, редкие и востребованные в музейном мире.
Слушая рассказ Людмилы Станиславовны, понимаешь, что прежде чем вверить книгу в руки реставраторов, хранитель взвешивает массу факторов, выбирая мастерскую и специалиста не менее тщательно, чем, если бы речь шла о выборе врача для живого человека. И лично переживает не меньше, ведь хранитель по опыту знает, что даже в авторитетных мастерских реставрация книги не будет гарантированно успешной — всё зависит от конкретного специалиста и тонкостей выбора верной методики. В подтверждение своих слов Людмила Станиславовна показывает две книги. В 1972–74 годах они в числе 22 других были отправлены в Ленинградскую лабораторию микрофильмирования и реставрации документов. В результате все они теперь не годны для экспонирования — такую обновлённую книгу со страницами, проклеенными матовой конденсаторной бумагой, попросту не оставить в витрине в открытом виде из-за жёсткого несгибающегося переплёта из кожзаменителя. В целом же реставрация книги — дело не только сложное, но долгое и дорогостоящее. Стоимость реставрации одной книги, над которой иногда приходится работать месяцами целому коллективу реставраторов, может доходить до миллиона рублей. Ввиду этих сложностей важность правильного хранения экспонатов становится ещё более понятной.
И здесь пора сказать об ещё одной особенности коллекции книг и чертежей. Тот, кто бывал на острове Кижи, должен был заметить, что в постоянной экспозиции ни в интерьерах крестьянских домов, ни в Покровской церкви, ни в часовне Архангела Михаила, наряду с иконами и крестьянской утварью, книг мы не увидим. Не будет их и в открытых витринах нового фондохранилища. Увидеть книги из кижской коллекции можно только на временных выставках в выставочном зале музея. После ухода посетителей специально проинструктированный на этот счёт смотритель выключит в зале свет или накинет на витрину ткань, закрывая старинные книги от солнечного света, который для них губителен — постепенно выгорает краска, ещё больше желтеет бумага.
Для того, чтобы сделать книги и чертежи из музейной коллекции более доступными для посетителя музея, ведётся отдельная работа. Копии чертежей А. В. Ополовникова, например, сейчас доступны на сайте музея, хотя в электронном виде, конечно, видимая на оригиналах искусность рукотворного исполнения чертежей теряется. Для изготовления резервных копий рукописей и старопечатных книг в щадящем режиме музеем приобретён специальный бесконтактный сканер, который в будущем предполагается ввести в эксплуатацию. Он позволяет сканировать страницы без прикосновения к предмету. Учитывая то, что в коллекции музея есть рукописные и печатные книги XVI — XVII веков, необходимость такой осторожности понятна.
Тот факт, что книги из коллекции, которую хранит Людмила Станиславовна, участвуют во многих выставках музея, посвящённых основным аспектам крестьянской культуры, говорит о многом, и меняет наше вынесенное из школьных уроков русской литературы и истории представление о крестьянах как людях безграмотных и «тёмных». Коллекция музея ценна тем, что хранит не только монастырские или церковные собрания, а и книги, передававшиеся из поколения в поколение в крестьянских семьях. К ним относились с должным почтением, отводя для них особое время и место — книги читали в чистой горнице после посещения церкви в воскресный день. Книга сопровождала крестьянина с детства и до старости — ведь имя ребёнку выбирали обязательно по святцам, затем его учили читать по Псалтири и Часовнику, а в зрелом возрасте душеполезное чтение, включавшее в себя различную религиозную литературу, жития святых было потребностью верующего человека.
Специалисты отмечают, что едва ли не интереснее содержания книг оказываются записи на полях. Известно, что в книги заносились важные семейные события, и они становились своеобразными летописями, источником иногда более надёжным, чем архивные записи. Например, уже не раз упоминалось о том, что дата смерти известного иконописца из Космозера Михея Ивановича Абрамова была найдена именно записанной в святцах рукой его сына.
Как объясняет Людмила Станиславовна, некоторые подписи делал церковный клир, чтобы закрепить принадлежность книги к храму. Книги подписывали также дарители, чтобы таким пожертвованием обеспечить себе поминание на церковных богослужениях. Из таких, например, простая и лаконичная надпись «В Кижскую церковь» на книге, найденной в подклете Преображенской церкви известным реставратором Г. В. Жаренковым, работавшим на Кижском архитектурном ансамбле в 60-е годы. Это единственная книга из библиотеки Кижского прихода в фондах нашего музея, остальные из сохранившихся сейчас находятся в фондах Национального музея, филиалом которого музей-заповедник «Кижи» был в 1961–65 годах. Показывает Людмила Станиславовна и свою любимую книжную надпись. На форзаце Киево-Печёрского патерика, рассказывающего об основании монастыря, владелец обстоятельно излагает историю книги, как попала к нему в руки и кому раньше принадлежала. Отрадно знать, что это послание, как и многие другие, пройдя сквозь время, нашли своего адресата — настоящего исследователя и ценителя в лице хранителя фондовых коллекций музея-заповедника «Кижи» Людмилы Станиславовны Харебовой.
