ГАЗЕТА «КИЖИ»
первая музейная газета Карелии

В августе 2014 года в музее-заповеднике «Кижи» будет праздноваться 300-летие знаменитой Спасо-Преображенской церкви — символа русского деревянного зодчества, получившего международное признание в статусе объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО. На сегодняшний день Кижский погост — единственный из российских объектов Всемирного наследия, обладающий полным пакетом документов и полной системой мер по охране объекта, предусмотренных ЮНЕСКО. Не удивительно, что на этот объект обращено повышенное внимание как отечественных, так и международных специалистов и общественности. Реставрация, остро необходимая обветшавшему за триста лет памятнику, ведется уже несколько лет под контролем Министерства культуры России. О ходе реставрационных работ, открытиях реставраторов и проблемах, с которыми им приходится сталкиваться, рассказал директор Архитектурно-реставрационного центра «Заонежье» Виталий СКОПИН.

— Виталий Александрович, расскажите, пожалуйста, какие части храма уже отреставрированы, и над чем сейчас работают реставраторы?

— К сегодняшнему дню полностью готова подклетная часть храма — то, что находится под полом. Ее высота более 3 метров. В прошлом году закончили трапезную, примыкающую к основному объему церкви. Отреставрирован и собран 6-й пояс основного сруба. Это уровень окон и дверей, то есть, собственно то, что видит посетитель, когда заходит в храм, и еще пара метров выше человеческого роста. Этой зимой мы работали в закрытом помещении над 5-м поясом и скоро приступим к 4-му, который доходит до уровня нижних бочек храма, то есть мы поднимемся уже почти до того места, где начинается знаменитое кижское многоглавие. Таким образом, к лету будет отреставрировано более 60% физического объема памятника. Параллельно мы уже работаем с четырьмя нижними главками. Всего их двадцать две, но главки — самое простое, что есть на этом памятнике.

— В августе этого года состоится празднование 300-летия Преображенской церкви. Будет ли реставрация завершена к этому времени?

— Нет, к празднику мы не успеем закончить, но это не тот случай, когда можно торопиться. Как мне представляется, темп работ идеален для того, чтобы храм был отреставрирован на высочайшем уровне.

В начале 2000-х годов предполагалось, что реставрация будет завершена к 300-летию, но фактически реставрационные работы начались только три года назад. Им предшествовал подготовительный период, во время которого пришлось провести колоссальную работу. На острове был построен целый завод, состоящий из двух цехов. В одном хранятся разобранные венцы сруба, в другом происходит их реставрация. Вокруг храма организовали удобнейшую технологическую площадку, хотя свободного места там совсем немного. Существующий металлический каркас, введенный внутрь Преображенской церкви, чтобы укрепить ее еще тогда, когда речь не шла о реставрации таким методом как сейчас, приспособили для вывешивания памятника. Теперь это позволяет вынимать венец за венцом и после реставрации возвращать на место, постепенно перебирая сруб снизу вверх. Все это было проделано под руководством тогдашнего замдиректора музея по реставрации Николая Леонидовича Попова. На эти мероприятия ушло почти шесть лет, но это имело смысл. Теперь эксперты ЮНЕСКО говорят, что более тщательной подготовки к реставрационным работам на деревянных памятниках они не видели.

Официальной датой полного завершения реставтации музей называет 2018 год, но это с иконостасом и инженерией, а для окончания реставрации сруба понадобится меньше времени — два-три года. Спасибо Министерству культуры России за то, что, понимая, что Преображенская церковь — это деревянный памятник номер один в России (а по мнению ЮНЕСКО и в мире), оно не устраивало гонки к важной дате. Не может быть ничего важнее качества. Чрезвычайно важно, что мы работаем в ритме, который позволяет производить научную реставрацию. Есть возможность взять паузу, остановиться и подумать. Мы не всегда в ходе работ способны моментально реагировать на возникающие проблемы, а цена ошибки на таком памятнике как Преображенская церковь слишком высока. Для таких сложных случаев Министерство культуры создало специальную комиссию из ведущих в стране специалистов в нашей области. Они нам очень помогают вместе с экспертами ЮНЕСКО.

— Не превратится ли Преображенская церковь после завершения ее реставрации в новодел, как мы часто, к сожалению, видим на других деревянных памятниках?

— Такие опасения действительно существовали перед началом работ. Состояние сруба на глаз выглядело как тяжелейшее, и все специалисты были уверены, что в итоге после замены сгнивших бревен останется не более половины исторического материала. Но сегодня я могу сообщить приятную новость: уже ясно, что замена составит всего около 35% бревен.

Точный объем замены можно будет назвать только после завершения реставрации. Это связано с тем, что решение о целесообразности замены или сохранения старого бревна мы принимаем только после разборки всего венца и изучения его в цеху, но пока тенденция такова: чем выше мы поднимаемся, тем меньше замен.

— Удалось ли вам в процессе реставрации узнать что-то новое о Преображенской церкви и ее строителях?

— Несомненно. Об этом уже написаны, сейчас пишутся, и еще будет написано много статей. Открытий масса. Любой деревянный памятник — это увлекательная книга, рассказывающая о том, как он создавался, ремонтировался, жил. Особенно в процессе переборки мы имеем возможность прочитывать такие книги последовательно — лист за листом. Преображенская церковь — это даже не просто книга, а многотомник. Открывается масса интересного. Например, мы предположили, что подклет храма рубили одни люди, а то, что находится выше, — другая бригада, более квалифицированная. Хотя в целом уровень плотников, создававших этот храм, был очень высокий, но местами видны признаки спешки. Балки подклета врубили, не зафиксировав соединение «ласточкиным хвостом»; в результате со временем они вышли из пазов в стенах, перестали выполнять свои функции и просто повисли на металлическом каркасе.

Храм строился без чертежей — отсюда и накладки. А некоторые решения, видимо, изменялись на ходу. Например, зодчие задумали максимально придвинуть главки к срубу, чтобы добиться плотности и стройности абриса храма. Для этого их сделали более крупными, чем предполагалось изначально. Но когда готовые каркасы главок стали поднимать и устанавливать на место, оказалось, что они просто не влезают — упираются в конструкции расположенной выше бочки. Пришлось срочно подрубать бочки, чтобы главки уместились. Обнаружив следы этой операции, мы поняли, что знакомый нам классический силуэт Преображенской церкви в Кижах был найден ее строителями отнюдь не сразу.

Во время работы мы обнаружили и много интересного с профессиональной плотницкой точки зрения, например необычные соединения углов восьмерика. Таких мы больше нигде не встречали. На севере России они одни из самых сложных. И это еще далеко не все. О сделанных открытиях я расскажу в своей книге «Дневник реставратора». Она выйдет летом и станет первой частью реставрационной летописи Преображенского храма.

— В последнее время деревянное зодчество России привлекает к себе внимание в основном по печальным поводам — из разных мест поступает информация о том, что памятники страдают то от пожаров, то от действий неквалифицированных псевдореставраторов, которым удается выигрывать конкурсы и получать государственные контракты на такие работы, с которыми они не в состоянии справиться. Как Вы оцениваете нынешнее состояние реставрации памятников деревянного зодчества в нашей стране в целом? Есть ли будущее у этого типа наследия?

— К сожалению, примеров некачественной реставрации намного больше, чем становится известно через СМИ. Хотя ради справедливости надо сказать, что реставрация памятников деревянного зодчества в нашей стране в целом никогда не была на высоте. Реставрация — это и ремесло, и наука. Наука довольно молодая. Плотницкое же ремесло в XX веке деградировало, так как перестало быть востребовано. Большая часть исторических технологий была забыта, а понимание того, что необходимо их восстанавливать и применять при реставрации, возникло относительно недавно и до сих пор еще не стало нормой для всех работающих в нашей сфере. С сожалением смотрю на перебранные в 50-70-е годы памятники Кижей — на них отразился тогдашний уровень реставрационной науки и технологии. Но, думаете, в Скандинавии, например, тогда было намного лучше? Нет, но с тех пор наши скандинавские коллеги совершили рывок вперед. Реставрация «деревяшек» как наука и в нашей стране развивается, но условий для полноценного роста специалистов пока нет. Есть тенденция и желание поддержать реставрацию деревянного наследия, в том числе на уровне Министерства культуры, но для успеха необходима государственная программа с выделенным финансированием. Нужно специально готовить квалифицированных реставраторов-деревянщиков. Еще есть кому преподавать, но это единицы. Пока государство не уделит особое внимание этому направлению в реставрации, и на конкурсах не будет производиться жесткий отбор, мы будем по-прежнему сталкиваться с профессиональным вандализмом.

— Преображенская церковь — уникальный объект, таким же уникальным является опыт, который сейчас аккумулируют сотрудники «Заонежья», работающие на этом объекте. Какое значение это будет иметь для будущего реставрационной отрасли России ?

— Год назад на острове побывала официальная миссия ЮНЕСКО с комиссией из ведущих специалистов страны. В том числе приехали и самые сильные критики нашего проекта. Все — и зарубежные, и российские специалисты — признали наш успех. Учитывая, что нам довелось работать на самом ответственном объекте и наиболее сложном в России, безусловно, потребовалось консолидировать не только лучшие силы, но и наиболее передовые технологии. На сегодняшний день в ходе работы отшлифованы не только плотницко-реставрационные технологии, но и методологические подходы. Без сомнения, опыт, приобретенный на этом памятнике, будет использоваться не только российскими специалистами.

Однажды я спросил у Эндрю Поутера (специалиста ЮНЕСКО с мировым именем), происходит ли где-нибудь в мире в области «деревянной» реставрации что-нибудь подобное по сложности. «Ваш проект наиболее сложный в истории реставрации деревянных памятников. И мы с огромным любопытством наблюдаем, как вы двигаетесь вперед», — сказал он. А полтора месяца назад нас неожиданно навестили еще два специалиста ЮНЕСКО. Они были в Петрозаводске проездом и решили заехать в Кижи. На мой вопрос о замечаниях, они ответили: «Еще пару лет назад мы убедились, что плотники, работающие на этом памятнике, имеют высочайшую квалификацию, но еще не понимали, насколько корректно и в рамках ли международных нормативов пойдет ваша дальнейшая работа. Сейчас мы видим, что и с методологической точки зрения работы ведутся на очень высоком уровне».

Приятно слышать похвалы таких профессионалов, но от этого мы не перестаем чувствовать огромную ответственность, лежащую на нас.

— Преображенской церкви в обозримом будущем больше ничего не угрожает?

— Нет, риски все еще большие. Во-первых, продолжится ли финансирование? Трудно представить, что из-за этой причины возможна остановка работ на таком объекте, но пока имеющееся финансирование обеспечивает работы только до середины лета. Надеюсь, в ближайшее время этот вопрос решится. Во-вторых, очень серьезные опасения связаны с возможным переходом Преображенской церкви в другие руки. У деревянщиков есть четкое правило: «Качественно перебрать памятник можно только одной командой от начала до конца». Наш контракт заканчивается в июле, после чего, по сложившейся практике, объект будет выставлен на конкурс, и работы продолжит тот, кто выиграет этот конкурс. Мы, конечно, тоже будем участвовать, но возможны любые неожиданности. На слуху скандальнейший пример с Ильинской церковью в Белозерске, где разбирали и начинали работать одни, продолжали другие, потом пришли третьи — и все это через конкурсы. В результате, памятнику нанесен серьезный ущерб, работы давно остановлены, но ситуацию никак не удается вывести из тупика. В Кижах все может оказаться еще сложнее. За годы работы мы изучили тысячи нюансов геометрии сруба, без знания которых пазл можно будет собрать только приблизительно, то есть не так, как того требует уровень этого памятника и его статус как объекта ЮНЕСКО. Я уже не говорю о том, что в стране не более пяти фирм, по-настоящему профессионально владеющих технологиями переборки, а желающих поживиться государственными деньгами множество. Недобросовестные фирмы слетаются на конкурсы, не думая о конечном результате.

Нельзя забывать и о том, что наша организация — Архитектурно-реставрационный центр «Заонежье» — только часть большого и очень сильного коллектива, от слаженной работы которого зависит будущее Преображенской церкви. В него входит и Плотницкий центр музея «Кижи», и фирма «Алекон» из Санкт-Петербурга, которая занимается каркасом. Не менее важны специалисты музея. Их семь человек, у каждого свои чрезвычайно важные функции. Не дай Бог кому-то из этих людей заболеть или что-нибудь еще… Если кто-то из них выпадет из процесса, может так случиться, что без участия этого человека мы просто не сможем справиться с теми задачами, которые он решал. Механизм реставрации Преображенской церкви сегодня отлажен и работает очень успешно, но он чрезвычайно хрупок — это надо обязательно понимать.

Печатается в сокращении. Полный текст интервью — на сайте ИА REX. http://www.iarex.ru/interviews/46673.html

Виталий СКОПИН, директор Архитектурно-реставрационного центра «Заонежье»