Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Названная книга – первый академический сборник карельских эпических песен [1] . Вышедшая в свет в 1950 г., в издательстве АН СССР, она была подготовлена к печати В.Я.Евсеевым – известным ученым и поныне единственным в карельской фольклористике доктором наук. Научный редактор данного собрания рун – проф. В.Я.Пропп. К моменту выхода этой объемистой (526 с.), большого формата книги ее автору и составителю было сорок лет. И многое из того, что теперь составляет наследие ученого, ему тогда еще только предстояло написать. Впереди были двухтомная монография «Исторические основы карело–финского эпоса» (М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1957, 1960); двухтомное собрание «Карело–финский народный эпос» (М.: «Восточная литература» РАН, 1994); разножанровое собрание «Карельское народное поэтическое творчество» (Л.: Наука, 1981) и многие другие работы.

Вот уже почти четверть века нет В.Я.Евсеева среди нас. Однако в ритмах и паузах научной речи поныне ощутимы живые биоритмы автора, а в словах, фразах, периодах его книги бьется напористая исследовательская мысль, ищущая себе выход и находящая его в творческих озарениях.

И сегодня каждый, кто приступает к составлению сборника карельских фольклорных произведений либо к исследованию карельского эпоса, как и карельской мифологии, или ставит перед собой определенную культурно–просветительскую задачу, связанную с народным творчеством Карелии, не обойдет своим вниманием эту книгу. В ней он найдет и материал для исследования, и ответ на многие теоретические вопросы. И вот сегодня, уже с позиций современной фольклористики, попытаемся дать оценку этому труду. Что же остается в нем непреходящим и поныне?

Прежде всего, с годами не уменьшается, а наоборот, возрастает значимость самих текстов рун. Они записаны в 30–40-е годы XX столетия, когда эпическая традиция хотя и уходила на убыль, но все‑таки еще активно бытовала. Это были ее последние сполохи перед закатом. Тексты карельских эпических песен, вошедшие в рассматриваемое собрание, были зафиксированы усилиями многих собирателей, профессионалов и любителей, но подавляющее большинство из них записаны самим В.Я.Евсеевым. Поражает активность собирательской деятельности в довоенный и послевоенный периоды. В сохранении эпического наследия, помимо В.Я.Евсеева, приняли участие десятки энтузиастов: Т.Ананина, К.Белова, А.Войнов, М.Гершиев, О.Гордеева, Э.Гран, О.Демидова–Пергамент, Е.Каллио, В.Иванов, П.Иванов, У.Конкка, П.Куйкка, Ларионова, Леонтьева, А.Луккарева, К.Луото, К.Матвеева, В.Меллер, С.Нокелайнен, О.Пажлаков, Я.Ругоев, Е.Симакова, А.Созонова, Э.Тимонен, Ф.Титкова, Ф.Фомкин, У.Харламова, А.Юдина, И.Яковлев и др. Некоторые тексты приходили от рунопевцев по почте. Разумеется, уровень произведенных записей мог быть разным, но это касается любых материалов, хранящихся в архивах. Заметим к тому же, что принципы подготовки текстов к печати не оговариваются.

Из 505 текстов рун, имевшихся к тому времени в распоряжении составителя, в названное собрание было включено 225. Этими текстами представлены эпические традиции различных районов Карелии и все их диалекты. Прилагаемая в конце книги карта населенных пунктов, где в то время осуществлялась запись рун, создает по широте полевого обследования впечатляющую картину. Географический принцип расположения материалов, принятый как основной в данной книге, позволяет в первую очередь определить специфику каждой из локальных традиций. Нередко он используется и в современных изданиях фольклорных текстов. Внутри же «географических» рубрик материал расположен «по исполнителям». «Открытые» тогда рунопевцы, чьи имена ныне на слуху: В.А.Гордеев, М.И.Михеева, А.Ф.Никифорова, Т.А.Перттунен, М.А.Ремшу, М.М.Хотеева, Е.И.Хямяляйнен и многие другие – стимулировали такую классификацию текстов внутри «географических» рубрик. Каждая из подборок эпических песен, относящихся к репертуару одного и того же рунопевца, выделялась и визуально: высокого качества фотографии навсегда запечатлели одухотворенные лица исполнителей рун, опубликованных в данном собрании. Мало того, на с.449–467 помещены биографические статьи о сказителях, написанные на основе сведений, которыми к тому времени располагал составитель. В дальнейшем они пополнялись усилиями фольклористов, писателей, журналистов, краеведов.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Рассматриваемое собрание состоит из двух частей. В первой его части опубликовано 188 традиционных карельских эпических песен, связанных с именами мифологических героев: Вяйнямёйнена, Илмаринена, Лемминкяйнена и многих других персонажей. Они основаны на сюжетах, ныне достаточно известных: о сотворении мира, о создании кантеле, об изготовлении лодки, о сватовстве в мифической земле, о похищении сампо и пр. Эти руны далеко не однородны и представляют собой, как совершенно справедливо отметил В.Я.Евсеев, различные жанровые разновидности. В числе их не только собственно эпические песни, но и баллады, заклинания, другие произведения калевальской метрики. Прослеживается связь некоторых рун с обрядовой поэзией. Встречаются эпические песни в сказочном переложении и, наоборот, сказки (например, «Хитрая наука») поются калевальским размером, как эпические песни, лишь временами прерываясь прозаическими вкраплениями. Все это составитель заметил и профессионально оценил.

В текстах традиционных эпических песен, вошедших в корпус сборника, В.Я.Евсеев выделил 80 сюжетов. Важнейшая заслуга составителя в том, что он сумел дифференцировать имевшиеся в его распоряжении сюжеты, а дифференцировав, дал им названия, поскольку в живой традиции устойчивых наименований рун нет. Создание подобного регистра на карельском материале послужило точкой отсчета и первичной основой для всех дальнейших разысканий, предпринятых как самим составителем, так и его последователями.

Поскольку, как уже говорилось, за основу был принят географический принцип систематизации материала, различные варианты одного и того же сюжета, естественно, оказались в разных рубриках. В.Я.Евсеев не оставляет без внимания и эту проблему: разрозненные варианты он сводит в компактную группу в разделе «Примечания» (с.468–507). В качестве же основного принцип классификации текстов по сюжетам он со временем применит в другом своем капитальном труде – двухтомнике «Карело–финский народный эпос» (М., 1994). Что касается издания «Карельские эпические песни», то любой сюжет в нем легко можно отыскать и благодаря специальному Указателю, где цифрами обозначены не только номера публикуемых рун, но и порядковый счет стихов, к данному сюжету относящихся. Кстати, в Примечаниях сообщаются не только паспортные данные текстов, но и сведения о вариантах, как вошедших в названное собрание, так и опубликованных в Финляндии, что существенно расширяет рамки интересующей нас книги.

Примечания, которыми сопровождаются публикуемые тексты, содержат в себе многоаспектную информацию. В них раскрываются особенности вариантов и версий, представляющих собой тот или иной сюжет, отмечаются разновидности контаминаций, выявляются признаки соотношения записанных в полевых условиях текстов с «Калевалой», а подчас и с «Кантелетар». Нередко определяются ареал распространения сюжета, факты проявления этнокультурных взаимосвязей. Не остаются в стороне и наблюдения над особенностями передачи эпического знания, составляющего основу преемственности фольклорной традиции, и т.д. Свою комментирующую роль играет также Указатель собственных имен и географических названий, которые, однако, в силу своей мифологичности в подавляющем большинстве случаев могут быть названы так лишь условно. Причем в этом же Указателе приводятся диалектные разночтения имен и названий, определяются важнейшие функции эпических (а по сути, мифологических) героев, описываются чудесные свойства мифических предметов, типовые признаки «далеких земель». Одним словом, все составляющие сборника связаны в единый тугой узел.

Второй раздел рассматриваемого издания называется «Советские эпические песни». Его составляют 37 текстов. Некоторые сюжеты представлены несколькими вариантами. В них повествуется о поворотных моментах в истории советского государства. В их числе революция, Гражданская война, Финская кампания, Великая Отечественная война, строительство новой жизни, послевоенное восстановление и развитие народного хозяйства. Героями этих песен являются политические деятели, Герои Великой Отечественной войны, Герои социалистического труда, в том числе и прославившиеся земляки. Многие из этих новин записаны от известных рунопевцев, использовавших традиционные образы и мотивы для создания так называемых советских эпических песен. Например, от сказительниц М.И.Михеевой, Т.А.Перттунен, Е.И.Хямяляйнен записаны тексты под названием «Новое сампо». Приведем отрывок из произведения М.И.Михеевой:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Вышло солнце из-под тучи,И из тьмы поднялся месяц,Новое явилось СампоИ молоть зерно принялось,Стало белый хлеб готовить.Шли на юг об этом вести,Донеслись они на север,Что родилось снова Сампо,Что пришло к народу счастье,Радио несло те вести,И газеты разносили… (с.428–429)

Этим новинам тогда, в 40-е гг. XX в., В.Я.Евсеев дает оценку, которая по существу не отличается от современной. Он определяет их как «литературно–художественную самодеятельность» (с.10). Однако в условиях господствовавшей тогда идеологической установки ученый вынужден балансировать между ею и своей собственной позицией. В результате это выглядело примерно так: советский фольклор есть, но в нем нет признаков фольклора. Вот как об этом пишет сам В.Я.Евсеев: «Новые советские эпические песни карельских сказителей, как и весь советский фольклор, в условиях нашей действительности теряют специфические черты фольклора» (с.10). На грани дозволенного и недозволенного лавирует он и в оценке художественных достоинств новин: «<…> эти новые песни не дают возможности карельским сказителям в полной мере раскрыть замечательное содержание новых образов» (с.10). Иными словами, новые образы есть, и они замечательны, но в рамках новых эпических песен эта замечательность раскрыться не может. Правда, и здесь В.Я.Евсеев смягчает свое суждение: «у отдельных сказителей», «не всегда» и пр. И, тем не менее, он совершенно определенно отрицает саму возможность сочетания старых традиционных форм с новым идейным содержанием. Нечто подобное мне довелось слышать и от В.Я.Проппа на его лекциях в ЛГУ: изменившемуся сознанию не могут соответствовать традиционные формы фольклора. Составитель собрания «Карельские эпические песни» и его научный редактор оказались единомышленниками.

И еще один вопрос встает при рассмотрении данного собрания рун. Это вопрос о переводах текстов с карельского на русский. Несомненно, что впервые предпринятый в таком масштабе перевод послужил прочным фундаментом для всех последующих переводов. Благодаря ему карельские руны узнала вся огромная страна. Помимо В.Я.Евсеева, в осуществлении этого перевода приняли участие и другие специалисты: А.Беляков, Н.Богданов, А.Жербин. К сожалению, сегодня вряд ли удастся установить, кем конкретно переведен на русский язык тот или иной текст. Основные же принципы определены В.Я.Евсеевым: «Переводчики стремились к максимальной точности, но вместе с тем перевод смысловой, а не буквальный» (с.21), т.е. это не подстрочник. И такой принцип перевода, приближенный именно к смыслу, а не к каждому отдельному слову, был в то время (а отчасти и теперь) основным. Именно им пользовался, например, признанный мастер переводов восточной поэзии Семен Липкин. И потому давать оценку такому переводу с позиции перевода–подстрочника, как мне представляется, не совсем правомерно. На пути первопроходцев возникали трудности. И об этом пишет составитель: «Там, где отдельные мотивы карельского текста в силу фрагментарности песни недостаточно органически связываются, применен принцип расшифровывающего перевода» (с.21–22). Надо полагать, что подобного рода «расшифровка» осуществлена посредством сопоставления вариантов того или иного фрагмента. Сегодня такой принцип вызывает некоторые сомнения: любое вторжение в текст должно быть оговорено и выделено в самом тексте графически. На этот счет, как бы предвидя поставленный нами вопрос, В.Я.Евсеев тогда, в далекие 40-е годы, писал: «Эти отступления коснулись только формы выражения, но не смысла художественных образов» (с.22). Во всяком случае, опубликованный параллельно с переводом оригинал позволит дотошному читателю внести коррективы с учетом достижений современной фольклористики. Процесс совершенствования переводов, как известно, бесконечен, тем более в условиях полисемантизма архаической лексики, диалектных разночтений, многозначности мифологических образов и коллизий.

В собрании «Карельские эпические песни» поставлен и ряд теоретических проблем, которые в той или иной мере получили свое развитие в последующих работах В.Я.Евсеева и других ученых. В числе важнейших из них назовем следующие:

• передача эпического знания и преемственность традиции;
• вариативность сюжетов, коллизий, образов;
• руны в системе жанров фольклора;
• этнокультурные взаимодействия;
• своеобразие локальных эпических традиций;
• соотношение народной эпической традиции и «Калевалы» (кстати, В.Я.Евсеев определяет «Калевалу» как письменный памятник, вошедший в сокровищницу мировой литературы – с.3);
• влияние «Калевалы» на устную поэзию, возникновение новых версий и их фольклоризация;
• сопоставление биографий сказителей с их репертуаром;
• язык и поэтика рун;
• принципы переводов на русский язык.

В этом капитальном труде В.Я.Евсеев предстает в различных ипостасях: он собиратель карельского фольклора, переводчик, составитель собрания рун и их исследователь. Хочется закончить свое выступление суждением В.Я.Проппа о В.Я.Евсееве, услышанном мной в частной беседе: «Он много знает». И этим все сказано.

• [1] Карельские эпические песни / Предисл., подгот. текстов и коммент. В.Я.Евсеев. Отв. ред. проф. В.Я.Пропп. М.; Л., 1950. 526 с. Далее идут ссылки на страницы этого издания.