Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Новгородское время большинство земель в районе Сенной Губы принадлежали посаднице Марфе Борецкой.

1654 г., в непосредственной близости от главных храмов Кижского погоста, на Сенной Губе была построена церковь во имя Святителя Николая, и образован новый приход. С этого времени на территории Кижской волости существовали два церковных прихода. В 1810 г. на месте обветшавшей деревянной Никольской церкви была построена каменная церковь с деревянным десятиглавым завершением. Этот храм до недавнего времени являлся своеобразной архитектурной прелюдией многоглавия кижских церквей. В 1848 г. рядом с Никольским храмом была построена каменная Тихвинская церковь. В настоящий момент после пожара не восстановлена, силами музея «Кижи» выполнены только противоаварийные работы. Тихвинский храм после Второй мировой войны был перестроен, лишившись своего однокупольного завершения. Сейчас силами добровольных пожертвований он приобрел первоначальный вид.

Кладбище рядом с храмами знаменито тем, что на нём похоронен знаменитый русский сказитель Иван Трофимович Рябинин. На месте его погребения установлен памятник.

В течение многих лет в церквях Сенногубского прихода служили священники Ржановские.

Из народных мемуаров

РЖАНОВСКИЙ Александр Валерьевич родился в 1956 г. в деревне Сенная Губа в семье потомственных учителей. Первый класс окончил в Сенногубской школе, а остальные девять – в Медвежьегорской средней школе № 1, куда директором был назначен его отец. Имеет два высших образования: педагогическое и управленческое. Работал в школе № 2 Медвежьегорска учителем русского языка и литературы, заведующим РОНО, заместителем главы города. Сейчас на пенсии, но продолжает заниматься общественной работой – руководит КРОО «Заонежская сторона». С 2017 г. проживает в Петрозаводске, но каждое лето проводит в родной деревне.

Преемственность поколений: «Известно, что в Заонежье никогда не было крепостного права. Это нашло своё отражение в жизни местных крестьян. Ведь только свободный, духовно свободный человек мог создать бессмертные шедевры деревянного зодчества, создать и сохранить в поколениях творения устного народного творчества.

Сегодня, когда мы любуемся сокровищами кижского музея, когда читаем и слушаем былины, сказки и плачи, то душа переполняется гордостью за своих предков, и возникает ответственности перед их памятью за сохранение того богатейшего наследства, которое они нам оставили.

Духовность, нравственность, свобода и чувство справедливости – вот те реперные точки, которые определяли жизнь заонежан. Но эти критерии не возникали у людей сами по себе. Они появлялись результате как жизни в крестьянском сообществе, так и в результате подвижнической деятельности других людей.

Поучительна в этом плане жизнь и деятельность династии заонежских священнослужителей и учителей Ржановских. Они служили людям во многих деревнях Заонежья, но их родовым гнездом по праву считается деревня Сенная Губа. Именно здесь в 1880 г. настоятель Сенногубского прихода протоиерей Ржановский Василий Стефанович построил свой дом, который является оплотом семьи до сих пор. Своей любовью к людям, стремлением им помочь, поддержать в трудную минуту он заслужил уважение и любовь односельчан, которые не дали расстрелять его как священника в 1918 г. А ведь Василий Ржановский был еще и учителем, обучая в церковноприходской школе местных детей, но это было не только обучение, но и воспитание. Стремление служить людям, любовь к родному краю отец Василий передал и своим детям. Из его двенадцати детей десять стали учителями, большинство которых всю жизнь проработало в школах Заонежья.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В сенногубской школе работали учителями Парасковья Васильевна и Елизавета Васильевна Ржановские, а их брат Василий Васильевич Ржановский был директором этой школы. Продолжил династию сын Василия Васильевича – Валерий Васильевич Ржановский, который также был директором школы и учил детей истории. Его и других учителей с особой теплотой до сих пор вспоминают их бывшие ученики. В то время сенногубская школа была одной из лучших в Карелии. Ученики не только получали хорошие знания, но и имели свой театр, ездили с экскурсиями в другие города, т.е. обучение шло вместе с воспитанием.

Продолжили учительскую династию Ржановских сыновья Валерия Васильевича – Александр и Виктор».

Деревня Леликово (Аренцовская и Лирикова)

Две деревни, расположенные на Малом Леликовском острове, известны с 1563 г. До второй половины XIX в. это было два поселения. Которые «по смежности угодий» и по тому что «в натуре являются одним поселением», объединили под общим названием «Леликово».

8 сентября 1886 г. в деревне была освящена церковь во имя Иоанна Крестителя, построенная по плану архитектора А. В. Малова. Постройка храма производилась под непосредственным наблюдением олонецкого губернского архитектора Б. Нюхалова1. По данным приходской книги церковь в Леликово была построена по инициативе прихожан и дарителей. По рассказам деревенских жителей, одним из дарителей был житель Царского Села купец П. Н. Демидов2. Сейчас храм возрождается тщанием прихожан.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Из народных мемуаров

НАГУРНАЯ Светлана Викторовна (в девичестве Рогова) родилась в 1968 г. г. Петрозаводске. В 1990 г. окончила филологический факультет Петрозаводского государственного университета (отделение финского и русского языков и литературы), в 1993 г. – аспирантуру Института языкознания РАН (Москва). Кандидат филологических наук. С 1990 г. работает в Институте языка, литературы истории Карельского научного центра РАН, с 2009 г. – ученый секретарь.

Родные берега: «Леликово… В детстве это было то единственное и дорогое место, где мы с сестрой проводили каждое лето. Родились мы в апреле (Марина постарше меня минут на сорок), а в июне уже были в Леликово. Поэтому в деревне оказались в возрасте двух месяцев – летние старожилы!

Деревня расположена на Малом Леликовском острове, напротив Большого Леликовского; географически это югозапад Заонежья. Насколько большой остров – на этот вопрос леликовцы отвечают приблизительно: километра два в ширину и четыре в длину. Выезжая после зимы на катере или „комете” из Большого Онего в сторону Кижских шхер, стараешься не пропустить момент, когда слева по курсу появляется шпиль Леликовской церкви и виднеется белый каменный дом купца Клеерова. Вот она, долгожданная встреча: с радостным волнением ждёшь мгновения, когда переступишь порог старого бабушкиного дома и вдохнешь родной запах деревенской избы – печка, большой деревянный стол, бабушкина кровать в углу. Вспоминаю слова моего дяди, Петра Ивановича, о том, что здесь, в деревне, тебе даже мох улыбается.

Воспоминаний детских лет много, но, наверно, основное – это бабушка. Наша бабушка Маня, добрая, заботливая, говорящая на своем особенном языке: „Что схудоумились? Худоумка на сарае хрóбандает”. Кто такой этот худоумка? С опаской ступая по скрипящему полу на сарае, я каждый раз оглядывалась – вдруг появится худоумка?[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Утром бабушка потчевала нас простоквашей с земляникой. В моей детской памяти нет ничего вкуснее этой кружки простокваши ягодами. Земляника росла в поле, и, чтобы собрать ее, бабушке нужно было встать пораньше и пройти от нашего дома уж как минимум до „елок”. Елки – это своеобразный водораздел, середина острова, граница между домами и полем. У бабушки были больные ноги, но каждое утро, когда поспевала земляника, бабуля собирала ее для нас, своих внýчат. Повзрослев, мы стали ходить за ягодами зáполье, в основном за малиной. Малинников в Леликово много, это сейчас все заросло травой, а когдато к нам на остров за ягодами приезжали и из других деревень. Подвязав корзинки на поясе, чтобы удобнее брать малину, мы шли к забóрьям. Забóрья, или рóвницы, – неотъемлемая часть леликовского пейзажа: земля здесь очень каменистая, и, чтобы посеять рожь, крестьяне складывали раньше кáменья в ровницы. Полевая малина не крупная, но сладкая и ароматная, хотя в корзинке оказывались, конечно, и рохляки – неспелые ягоды.

Ромашкововасильковолютиковое разноцветье и аромат леликовского поля – это особое ощущение. На ромашках можно погадать узнать самое сокровенное: „Любит – не любит, плюнет – поцелует; к сердцу прижмет – к черту пошлет, своей назовет; любит искренне – сомневается, ждет свидания – надсмехается” (этому научила тетушка). Украшением букета из полевых цветов безоговорочно были балаболки – очаровательные, со множеством желтых лепестков купальницы, напоминающие маленькое солнышко. Переходя от одного забóрья к другому, можно случайно наступить на „цыганский табак” – причудливый такой гриб, выпускающий из себя пыль. Можно спугнуть из травы тетерку или увидеть высоко парящего в небе ястреба – гордого и недосягаемого хищника. Мы знали, что ястреб опасен, но бояться – не боялись его никогда. Как и не боялись встретить в поле гадюку, потому что раньше гáдьев на острове не было. Бабушка говорила, что от змей оберегает церковь – необычайная красавица, гордость леликовцев, прикрывающая свою грациозность и красоту густой листвой вековых берез.

Бабушка – Черепова Мария Федоровна, в девичестве Воронцова, была родом из деревни Воробьи, что недалеко от Кижей. Родилась в большой семье. Ее мама, Мария Антоновна (по рассказам бабушки – статная, степенная, по характеру спокойная и уравновешенная) родила семнадцать детей. Бабушкин дед по отцу, Воронцов Акат Стафеевич, имел кондитерскую в Петербурге, успешно вел торговые дела даже был вхож в императорское семейство, членам которого писал стихи собственного сочинения. Активно участвовал в жизни Кижского сельского общества, занимался меценатством и на свои средства выстроил в Воробьях часовню Кирика и Иулиты.

Леликово бабушка переехала, выйдя замуж за деда, Черепова Ивана Петровича. А познакомились они во время престольного леликовского праздника на Иванов день, 7 июля. Иванов день был особо почитаем в деревне. В канун праздника парни и девушки собирали „ночное”: залихватская молодежь баловалась, прятали в сараи молоко и „кабушки” из творога; днём было гулянье. В былые годы по традиции жители кижской округи приезжали на престольные праздники в соседние деревни. Конечно, Леликово и Воробьи соседними деревнями не назовешь, но так вот свела судьба бабушку с дедом на счастливые пятнадцать лет.

Дом Череповых – один из самых больших в деревне – находился в северном конце. Череповых было несколько братьев, поэтому хозяйство считалось крепким, рабочих рук хватало. Бабушка показывала нам в детстве огромный валун, который лежал в основании сгоревшего во время войны дома.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Вообще тема войны для леликовцев очень горькая и больная. Деревня, как многие другие в Заонежье, была оккупирована финнами, а жители вывезены в концлагеря в Петрозаводск. Бабушка оказалась в лагере с четырьмя детьми, самая младшая из которых мама – ей было только несколько месяцев. Тётушка Валентина, рассказывая суровой и голодной жизни „под финнами”, всегда очень переживала, тягостные были воспоминания. С тех лет остались у нее в памяти слова „Anna leipää” – „Дай хлеба”. Мама, которой к моменту освобождения Петрозаводска было всего три годика, помнит, как ходила с котелком просить у финских солдат кашу. В лагере умерли бабушкины родители, Мария Антоновна и Федор Акатиевич. В качестве причины смерти в финских архивных материалах указано „vatsatauti” – желудочное заболевание, хотя понятно, что умерли они, как и тысячи других оказавшихся в лагерях заонежан, от голода.

Дед был призван на фронт в начале войны, долгое время считался пропавшим без вести. Однако не так давно из материалов военного архива Финляндии удалось выяснить, что часть, в которой он воевал, в сентябре 1941 г. попала в окружение под селом Медведь

Новгородской области, и дедушка оказался в немецком плену. Датой его смерти указан январь 1942 г. В честь земляков, воевавших на фронте, леликовцы установили памятную плиту, где выбиты имена солдат.

До войны дед был председателем колхоза. По воспоминаниям маминых старших сестёр Александры и Валентины, он был трудолюбивый, доброго нрава, очень любил бабушку и детей. Когда ребятня баловалась, а бабушка сердилась, наказывал их „понарошку” – накидывал на шалунов шубу и ремнем слегка „проходил” по краям шубы, чтобы не задеть детей.

Если говорить об истории возникновения Леликово, то бабушка рассказывала переходившее из уст в уста народное предание о том, что „в далёкие времена от рекрутского набора спрятались здесь три беглеца”. Эта же история была записана в Леликово в 1931 г. во время экспедиции студентов Этнографического отделения Ленинградского историколингвистического института: „На этом месте, где теперь деревня, был непроходимый лес. Говорят, что сюда прибежали трое человек. Они будто бы надеялись пробыть здесь около года, … до тех пор, пока кончится рекрутский набор... Потом прибежали еще несколько человек, потом еще… Тогда порешили обратно не возвращаться, и начали устраиваться на этом острове”. Такие истории, видимо, были нередки в Заонежье, а уж правда или нет, что деревня пошла от трёх бежавших рекрутов, нам доподлинно не известно.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Важным событием в жизни деревни стало строительство церкви „во имя святого Предтечи и Крестителя Христова Иоанна”, освящение которой состоялось в 1886 г. Храм строился на деньги крестьян и благотворителей, в их числе были уроженцы Леликово Илья Коросов и Иван Клееров. И. П. Коросов, будучи членом строительного комитета, поехал в СанктПетербург за помощью „земляковторговцев”. Одним из первых на просьбу откликнулся Ф. Клееров, пожертвовав средства на иконостас и церковную утварь. Впоследствии Клееров помогал приобретать учебники для церковноприходской школы, вскоре открытой при храме. Любопытно, что в числе благотворителей церкви был царскосельский купец Демидов Петр Никитич.

Иван Федорович Клееров, ведя торговлю в СанктПетербурге и Новгородской губернии, не забывал родные края. В Леликово он выстроил большой дом из белорозового кирпича, служивший для его семьи летней дачей. Бабушка рассказывала, что кирпичи при строительстве склеивались яичным желтком, дом строился на века. Часть дома, где находилась конюшня, деревянная, а фасад – каменный, величавый. В детстве, играя в прятки, мы нередко забегали в просторные комнаты клееровского дома, где сохранились печи с необычной, царской красоты изразцовой облицовкой.

В послевоенные годы в доме Клеерова летом располагался пионерский лагерь. Первоначально он находился на территории Клименецкого монастыря. По соседству, в бывшем доме Коржавина жили воспитатели и медперсонал. Коржавинский дом деревянный, но его фасад был не менее красивым – с резными балясинами и резными ставнями.

Наряду с Леликовской церковью дом Клеерова – визитная карточка деревни. Свидетель многих исторических событий, сейчас он находится в полуразрушенном состоянии и, заброшенный, стоит немым укором бесхозяйственности и невниманию.

Помимо церкви, в деревне еще в 1930е гг. на каменном мосту, который соединяет Малый и Большой Леликовские острова, стояла небольшая деревянная часовня, на которой была надпись – „1829 год, июня 17 дня”. По воспоминаниям, прежде в часовне проходили службы по случаю выгона скота, засухи или пожара. Кстати, Большой Леликовский остров бабушка называла Тамбичостровом. Сейчас многие названия леликовских пожней, наволоков, луд, загубовин́ уже забыты, среди них – Сельнаволок, Теребпожня, Мургуба и другие.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

История деревни была щедра на самые разные события – в 1908 г. открылась потребительская лавка, через два года – создана ферма по производству масла. Однако, занимаясь повседневной хозяйственной жизнью, леликовцы оставались хранителями богатых духовных ценностей. В конце XIX в. Леликово посещал известный российский фольклорист, член Петербургской академии наук А. Ф. Гильфердинг, записавший здесь былины, вошедшие в золотую коллекцию русского фольклора. Позже, в советское время, участниками различных экспедиций, в том числе и столичных, в деревне были записаны не только былины, но и сказки, причитания, свадебные песни и многое другое. Во время экспедиции 1931 г., о которой упоминалось выше, студенты записали от жителей Леликово эпические песни, прибаутки, тексты плясовых, многочисленные частушки:

Утка сера, шейка белаТихо по морю плыла.Девка смело к парню села,Разговору завела.

Или:

Купи, маменька, на платье,Постарайся, кумачу.Кто не носит мне конфеты,С тем я знаться не хочу.

Помнится, как бабушка, уже в городской квартире, пряла шерсть[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

пела печальную песню о судьбе вдовушки, похожую на ее собственную. Жаль, что тогда мы, будучи детьми, не понимали, что эти песни – бесценная народная культура, которая уйдет вместе со старшим поколением. Кстати, у бабули был красивый голос, даже во время оккупации в Петрозаводске ей было дозволено петь по воскресеньям в церкви на Волховской на службах (служил в церкви бывший леликовец батюшка Макаров).

Бабушка была глубоко верующим человеком. В углу над кроватью у нее всегда стояли иконки, она строго соблюдала посты, посещала, уже живя в Петрозаводске, церковь. По словам моей мамы, Роговой Светлана Ивановны (в девичестве Череповой), из всех праздников, отмечаемых в деревне (в том числе и советских), бабушка понастоящему признавала Пасху. На Пасху обязательно дарила дочке „обнову”. Вечером с соседками они собирались на пасхальную службу в доме у Дарьи Васильевны Мореходовой, так как церковь была закрыта к началу 1930х гг. Служба начиналась в одиннадцать вечера, после чего женщины проходили вокруг храма Крестный ход.

Имелись у леликовцев и свои деревенские обряды и традиции. Девушки ворожили. Гадания были приурочены в основном к календарным праздникам. На праздник Крещения девица выходила вечером на улицу, завязывала на платке узелок, приговаривая: „Приди, суженый, развяжи узелок”. Суженый должен был присниться в эту ночь. Также гадали и на Петров день, только накануне девица до петухов должна была набрать цветов и положить их под подушку. При этом призывала суженого, сняв крестик и не произнося ни одной молитвы, иначе ничего не сбудется. Верили в гадание на картах. Гадала на картах и моя бабушка, всегда сняв до этого крестик.

Маковеев день, 14 августа, пекли рыбники и калитки. После богослужения, когда еще работала церковь, священник трижды окунал в озере крест, а верующие заходили в воду, чтобы окунуться „святой” воде.

Поверья были связаны в основном с повседневными нуждами крестьян: считали, например, что если впереди стада идёт рыжая корова, будет хорошая погода, если черная – то „не́погодь”. Труд, быт отдых деревенских жителей сопровождали мифические существа – ригочник, баенник, амбарник, домовой. Перед тем, как начать топить баню, бабушка обращалась за разрешением к домовому:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Домовой царь-батюшка, домовая царица-матушка, Ваши детушки и нянюшки, ваши служанушки, Разрешите баню протопить.

Так же она обращалась к домовому и после бани, но уже со словами благодарности.

Бабушка трудилась в колхозе вплоть до его закрытия. В 1964 г. из-за болезни дети перевезли ее в Петрозаводск. Дети Марии Федоровны (троих уже нет с нами) переняли от нее упорство и любовь к труду. Старшая дочь, Александра Сизова, проработала всю жизнь учительницей. Средняя, Валентина Горшкова – „тетушка”, была настоящим кладезем народной мудрости, помнила массу приговорок, потешек и разговаривала с нами на своём заонежском языке. Сын Петр Черепов, заядлый и неутомимый рыбак, талантливый спортсмен, мастер спорта по лыжным гонкам, преподавал в Речном училище. Наша мама, Рогова Светлана Ивановна, отработав свыше лет врачом-цитологом, только прошлым летом вышла на пенсию. За свой многолетний труд, высокую квалификацию и трудовые заслуги она удостоена звания „Заслуженный врач Республики Карелия”».