Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Основную массу (47 %) национального населения Восточной Карелии составляли дети и молодёжь до 16 лет [1] . Естественно, что такой большой пласт населения не мог остаться без внимания просветительского отдела. То, что духовный мир детей и молодёжи находится в состоянии становления и не сформировался окончательно, считалось благодатной почвой для их воспитания в качестве будущих граждан Великой Финляндии. Однако молодое поколение с детство воспитывалось в духе большевизма при советской власти, что особенно было заметно среди молодёжи, уже выросшей из школьного возраста. Финской администрации, также как и немецким союзникам на всей оккупированной территории Советского Союза, предстояло проводить «дебольшивизацию» [2] . Делать это предстояло руками педагогов через образовательные учреждения, поскольку учёба является основной формой деятельности молодого поколения.

2.1. Открытие народных школ. Проблемы организации и обеспечения

Для осуществления работы в школах требовалось большое количество профессиональных педагогов, без которых обучение детей было бы невозможно.

Для будущих учителей из Финляндии были организованы недельные подготовительные курсы в Хельсинкском университете, где они изучали историю, географию, население и быт Восточной Карелии, положение школ в Карелии, а также те дисциплины, которые им предстояло преподавать [3] . Слушателям курсов разъясняли важность предстоящей им работы и предупреждали, что выполнять её будет непросто [4] .

Учителя для народных школ Восточной Карелии набирались из Финляндии по конкурсу. Чтобы претендовать на учительскую должность, необходимо было обладать патриотизмом, быть политически благонадёжным, готовым преподавать в заданном курме и иметь христианские убеждения. Преимуществом считалась принадлежность к организации «Шюцкор» или «Лотта-Свярд» [5] . Уже лишь из одних этих критериев следовало, что учителя в своей преподавательской деятельности, будут нести не только образовательную, но и пропагандистскую функцию, следуя всем предписаниям отдела образования Военного управления. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В декабре 1941 г. был открыт лагерь также для бывших учителей Советской Карелии, где обучалось около 100 человек. Однако в отчёте ВУВК отмечалось, что большинство из них слабо владели финским языком и не имели почти никаких знаний по истории, географии и современному устройству финского государства. [6] Среди будущих преподавателей проходили чистки по политическим мотивам, квалификацию учителя финской народной школы имели возможность получить только профински настроенные люди. Работа лагеря была рассчитана на 1,5-2,5 года [7] . Первые учителя из Восточной Карелии, обучавшиеся в Финляндии, получили доступ к преподавательским должностям летом 1943 г. [8]

Распоряжением от 29 октября 1941 было введено обязательное образование для детей родственных финнам народов в возрасте от 7 до 15 лет [9] . К концу 1941 года было создано уже 53 школы, в которых насчитывалось 4540 учеников. К концу марта 1942 года число народных школ увеличилось до 66, в них обучалось 5470 учеников, или 63,3% от общего числа детей из национальных семей. [10] В 1943/44 учебном году в 112 школах обучалось по разным данным 8393-9942 [11] ученика карельской, вепсской и финской национальностей.

Финская администрация столкнулась с проблемой нехватки школьных зданий и их необустроенностью. Лишь половина школ имели свои здания, остальные размещались в бывших военных казармах, колхозных постройках или частных домах. Многие школьные здания были неудобными и холодными, а из-за недостатка рабочей силы медленно приводились в порядок [12] . То, что в зимние морозы в классах было очень холодно, затрудняло работу [13] . В декабре морозы достигали 38 градусов, однако дети не были обеспечены необходимой одеждой. По результатам проверки школ Олонца четвёртая часть детей не имела носков, шерстяных носков не было ни у кого, та же ситуация была и с нижним бельём. На ногах дети носили потрёпанные валенки. Из верхней одежды были штопаные русские ватники [14] .

Помимо этого многие дети скудно питались [15] . По этой причине одновременно с открытием народных школ начался ремонт и оборудование школьных столовых [16] . В некоторых школах столовые для учащихся начали свою работу уже осенью 1941 года и помогали поддерживать здоровье детей, хотя в газете «Северное слово» отмечается, что работали они «весьма скромно» [17] . Однако и этого хватало, чтобы повысить популярность финских школ среди населения Восточной Карелии в условиях тяжёлого продовольсвенного положения и зимы [18] . Позднее, когда управление и снабжение были налажены, питание в столовых значительно улучшилось. Так в воспоминаниях бывших учеников можем прочесть, что «кормили в школе очень хорошо» [19] .

Существовали проблемы и с обеспечением школьного инвентаря. Если советское оборудование ещё можно было использовать, учебники, буквари и пособия приходилось везти из Финляндии, поскольку всё, в чём можно было увидеть «русскость» удалялось из школьных зданий [20] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В первые годы оккупации сложилось мнение, что обучать стоит только родственные народы [21] . В школах до конца 1943 года обучались только дети национального населения [22] . Финский исследователь А. Лайне оправдывает это тем, что дети неродственных народов не могли посещать народные школы из-за незнания финского языка, ставшего единственным языком обучения после постановления от 5 января 1942 г. [23] В ноябре 1943 года поступил приказ об учебной обязанности для всех детей русского происхождения в возрасте от 10 до 14 лет [24] . В 1944 году в 13 школах обучалось около 3000 русских учащихся [25] . Одна русская школа была создана в Петрозаводске для находящихся на свободе детей и пять – для детей, находящихся в лагерях [26] . Открытие русских школ диктовалось создавшейся военной обстановкой.

2.2 Основные направления образования

Учебными предметами в народных школах были естествознание, арифметика, ручной труд, рисование, пение, физкультура, игры и спорт [27] . Особенно большое внимание в учебных планах уделялось мировоззренческим предметам. К ним относились история, география, финский язык и религия [28] . Для первых двух были созданы специальные учебники: книга для чтения – «Книга Великой Финляндии» и учебник географии – «Единая Финляндия» [29] .

На уроках старались показать слабость советской государственной системы. Детям национальных родителей внушали, что финны их родственники. И хотя они единый народ, в Финляндии живётся намного лучше, потому что в Восточной Карелии русские угнетали местное население. Теперь же финны освободили своих братьев и принесли перемены к лучшему [30] . Большое внимание уделялось теме защиты страны, утверждалось, что граница по Ладоге-Свири-Белому морю является природной [31] .

Как уже говорилось, с начала 1942 года языком, на котором шло преподавание в школах, стал финский. Финский язык преподавался как родной для всех учащихся родственного населения. Основой для его изучения могли стать карельский и вепсский языки, но постепенно дети должны были привыкать говорить, читать и писать по-фински [32] . Главной задачей преподавателей было внедрить правильную литературную форму в язык учащихся, говоривших на карельском и вепсском «диалектах» [33] . [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Из воспоминаний очевидцев мы видим, что к распространению среди детей финского языка относились достаточно серьёзно. В школе запрещалось говорить на русском языке, даже произнесение одного слова по-русски [34] . Для эффективности самостоятельного осваивания языка учащимся была предоставлена возможность переписки со сверстниками из Финляндии [35] . Об этом свидетельствуют воспоминания Л. Лардо, она пишет, что почти у всех школьников были друзья из Финляндии, с которыми они переписывались. Адреса они получали от учителей [36] .

Из-за того, что речь преподавателя не всегда была понятна, ученикам было скучно на уроках. На начальном периоде учителя отмечали плохую дисциплину, несравнимую с той, что была в финских школах. К тому же дети часто приходили в середине учебного дня, поскольку им необходимо было выполнять работу по дому, или прогуливали по вовсе выдуманным причинам. Таких учеников в школу сопровождали другие ученики, а учителя после уроков посещали их дома [37] . Для поддержания дисциплины в школе допускались физические наказания. Вот, что можно прочесть в воспоминаниях: «как что не так сделаешь, линейкой или указкой дают по рукам», [38] «можно указкой получить, или за волосы, или в угол на коленки учительница может поставить, розги могут быть». [39] Тем самым дисциплина в школе поддерживалась весьма строго.

Таким образом, школьный отдел столкнулся с рядом проблем при организации школьного обучения. Это касалось вопросов обеспечения: отсутствие надлежащих учебных помещений, столовых и интернатов при школах, необходимость подготовки специальных учебников и литературы для детей Восточной Карелии. Помимо того учителя встретились с отсутствием дисциплины среди учащихся, нежеланием или отсутствием возможности у детей посещать школу, незнанием подавляющим числом детей финского языка.

Как отмечает А. В. Голубев, особое внимание в школе уделялось моральному воспитанию девушек [40] . Это подтверждается, к примеру, воспоминаниями В. Е. Кемляковой о том, что девочек «учили, как жить, как замуж выходить … что надо подготовиться к свадьбе, чтобы плохо не было, надо по-хорошему выйти, чтобы девочка родителей мужа слушала, звать «отец» и «мать», как своих родных» [41] . На уроках труда вязали, вышивали, готовили и т. д. Девочек готовили к роли будущих жён и матерей, тогда как в советском государстве им предстояло быть в первую очередь членами трудовых коллективов.

У детей вырабатывали привычку ведения личного хозяйства. Помимо работы на школьном участке, что засчитывалось в качестве отработки бесплатных школьных обедов, школьникам необходимо было возделывать личный огородик рядом с домом. На страницах газет регулярно звучали призывы к молодёжи выращивать овощи, осваивать ещё не забытое стариками умение самостоятельно изготовлять одежду, выращивая лён [42] . В школах ученикам выдавали задания и, иногда, семена. Урожай с личного участка шёл самим ученикам. Подобная практика была обусловлена и экономическими причинами, должна была помочь в самообеспечении населения продуктами в военное время. В то же время, роль хозяина собственника осваивалась уже с детского возраста. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Таким образом, школьное образование предполагало формирование некоторых новых ролей, отличных от тех, что были в Советском Союзе.

2.3 Религиозное воспитание в народных школах

Активную роль в обучении должна была играть церковь, которая считалась одной из действенных мер антикоммунистического воздействия на молодежь [43] . В одной из финских газет 1942 года можем прочесть слова о том, что одним из главных направлений являлась задача «привить детям, молодёжи христианское мировоззрение» [44] .

Как свидетельствует Т. И. Вяйзянен в 1941 году в их деревню пришли лютеранский и православный священники и крестили всех некрещённых детей и подростков, определяя конфессию по вере и национальной принадлежности родственников ребят [45] . По воспоминаниям В. А. Яршина ученики сами избирали веру. Классы делились в соответствии с религиозной общиной: в одном классе преподавал Слово Божие на русском языке батюшка, другой класс занимался на финском языке вместе с лютеранским священником [46] . Поскольку преподавателей православной религии поначалу не хватало, её преподавание началось только в начале весны 1943 г. [47]

Закон Божий в школах изучался как обязательный предмет. Для учеников специально издавали учебники по Закону Божию и книги для внеклассного чтения, такие как: «В чём истина?», «Бог говорил», «Евангелие от Луки», «Рождество свободной Карелии». В 1942 году издали книгу для чтения «Книга Великой Финляндии» К. Мерикоски [48] , на третьей странице которой был стих «Молитва карельских детей». Иногда ученики в школах отказывались от изучения закона Божия. Ученик Германов в Спасской Губе сбежал из школы потому, что не хотел учить Закон Божий, но финны заставили вернуться в школу [49] . [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Дети учили молитвы, в том числе и на финском языке [50] . В третьем классе начинали изучать историю Библии, каждый день нужно было сдавать страницы наизусть. Если ученик не мог ответить наизусть, он оставался после уроков [51] . Согласно данным А. Лайне, учебный день начинался и заканчивался молебнами. Детям было тяжело участвовать в молебнах, особенно когда они проводились военными священниками. Молебны длились долго, и детям, которое ещё недостаточно владели финским языком, нужно было слушать священника, говорившего об абсолютно незнакомых понятиях [52] .

2.4 Работа с молодёжью

Отдельным аспектом деятельности просветительского отдела, которому уделялось особое внимание, была работа по воспитанию старшей молодёжи. В газете «Северное слово» это объяснялось тем, что «перед молодёжью встаёт большая и важная задача: стройка новой, свободной от гнёта и насилия Восточной Карелии. Но мало кто из молодёжи сейчас ещё способен на это, так как в них сильно ещё влияние советского воспитания и всех его мировоззрений» [53] . Отсюда одной из задач было искоренение коммунистической идеологии и привитие идеи о том, что их родиной является не «Россия, а Великая Финляндия – общий дом и единое отечество для финнов», как прозвучало в одно из радиопередач для гражданского населения [54] . Средством, способным справиться с «большевистскими идеями», считалось религиозное воспитание и просвещение.

Для воспитательной работы среди молодёжи была создана специальная молодёжная организации, где работали также священники и их помощники [55] . В Петрозаводске с октября по 13 декабря 1942 года действовали курсы по изучению Слова Божьего, на которых обучалось 15 человек из восточно-карельской и вепсской молодёжи. Преподавателями на этих курсах были военные священники В. Лоймо, Т. Рено, Э. Пииройнен, а также младший сержант Ю. Коскинен [56] . В специально созданных религиозных школах для молодёжи большое внимание уделялось её политическому воспитанию в «национальном духе». Окончившие такие школы получали свидетельства и принимали лютеранскую веру, после чего могли принимать финское подданство [57] .

Согласно советским данным, пасторы проводили обработку молодёжи, как в индивидуальном порядке, так и с целыми группами подростков. Помимо духовных бесед проводились лекции, позиционирующие финскую армию как «освободительницу карельского населения от большевиков», в особенности отмечались пасторы Пийранен, Нининен, Нюканен, Кархонен и Лумме. По рассказам одного из парней, когда он работал в Тивдийской комендатуре в 1942 г. к нему подошёл финский пастор Нюкянен и стал доказывать существование Бога, с чьей помощью финский народ живёт хорошо и культурно, а их армия продвигается вперёд и уничтожает русскую армию. Советской власти скоро не будет и финны с карелами должны жить по-новому [58] . Подобные беседы пасторы проводили с целыми группами подростков в различных населённых пунктах [59] . Таким образом, вместе с религиозной осуществлялась и политическая пропаганда. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Помимо конфирмационных в Восточной Карелии создавались и ряд других школ и курсов, в том числе профессиональных [60] , ведь будущее население Великой Финляндии должно было в будущем поспособствовать развитию экономики и процветанию своей страны.

Некоторые из молодёжи Восточной Карелии проходили обучение в учебных заведениях «Коренной» Финляндии и на специальных народно-образовательных курсах [61] . Первые курсы основали в сельской мужской школе Сиикасалми в Липери. Курсы открылись 27 октября 1941 г. и длились 7 недель, на них обучалось 52 молодых восточных карела [62] . В газете «Vapaa Karjala» отмечалось, что курсы выполнят своё дело, когда «Бог, дом и Финляндия как Родина войдут в души учеников» [63] . Всего успели сделать 6 выпусков, последний – в конце апреля 1944 г., на каждом курсе обучалось по 40 человек. Таким образом, около 250 молодых карел прошли обучение в народных училищах Финляндии. Также несколько десятков учились в других финских учебных заведениях: средней школе в Ловииса, торговом училище в Куопио, некоторых школах: сельских хозяек, сельских мужских школах и других [64] . На весеннее полугодие 1942 г. В религиозные народные училища Финляндии было послано 40 девушек Восточной Карелии [65] . После окончания курсов было отмечено, что «в области религии, к которой ученики проявляли большой интерес, добились значительной успеваемости» [66] .

Поскольку число женщин на оккупированной территории превалировало, именно они были выбраны в качестве проводников финского влияния среди населения. Девушек набирали на различные учительские и религиозные курсы и временную работу в Финляндии [67] . Оккупационные власти считали такую политику вполне оправдывающей себя: «Военное управление Восточной Карелии наметило в течение начавшейся зимы для группы молодых восточно-карельских женщин создать возможность поработать в Финляндии в качестве домработниц в приличных сельских домах и, таким образом, на практике ознакомиться с тем, как ухаживать за домом и вести хозяйство… Знакомство с условиями жизни в Финляндии и распространение об этом реальных сведений после возвращения людей домой было бы хорошей пропагандой в пользу Финляндии» [68] .

Согласно данным докладной записки НКГБ КФССР в НКГБ СССР «Об агентурно-оперативной работе по духовенству и церковникам», финские пасторы, помимо духовной деятельности выявляли политические настроения среди верующих и молодёжи, а также подбирали подходящих лиц для вербовки в качестве агентов, так как тесно были связаны с финскими контрразведывательными органами. В записке также приводятся примеры деятельности некоторых пасторов. «В марте 1942 г. Из г. Петрозаводска была направлена на учёбу в Финляндию небольшая группа девушек, отбором которых занимался пастор Лумме. По рекомендации Лумме, одна из них, по национальности карелка, была завербована в качестве агента отделом надзора (контрразведкой), получив задание выявлять неблагонадёжных среди курсантов. В декабре 1942 года, по рекомендации пастора Нининена, отделом надзора была завербована вторая девушка. В обоих случаях пасторы беседовали, интересуясь их автобиографическими данными, родственниками, служебным положением при Советской власти и т.п. Вместе с этим выясняли их взгляды на политику финнов, проводимую на оккупированной территории» [69] . Согласно статье С. Г. Веригина, в Восточной Карелии действительно существовала разведывательная школа. По его данным возраст курсантов разведшколы колебался от 19 до 40 лет и курсанты также подвергались идеологической обработке. [70] Девушки, проходившие курсы в Финляндии подходят под такое описание, хотя их вербовка предназначалась для внутренней разведки, а не в тылу врага.

Ещё раз отметим, что образовательно-просветительская работа с детьми и молодёжью являлась одной из основных задач. Дети, мировоззрение которых ещё не сформировалось, вероятно, воспринимали всё рассказываемое учителями за истину, а затем делились полученными знаниями с членами своих семей. Отсюда следует, что образовательная деятельность школьного отдела косвенно оказывала влияние и на семьи учащихся. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Вероятно, что наличие столовых и интернатов при школах, которые были бесплатны, раздача одежды также вызывали одобрение родителей по отношению к властям, заботящимся об их детях.

Резкое повсеместное введение финского языка в качестве языка обучения, было оправдано стремлением как можно быстрее искоренить «русскость» и ввести новый государственный язык. Однако это также сильно затрудняло процесс обучения, в особенности на начальном этапе, когда учащиеся не понимали речь учителя. Помимо того, если первые классы обучались письму и чтению с нуля, то для более старших детей, уже умеющих читать и писать на по-русски, было сложно переключиться на чужой язык, где схожим по начертанию буквам соответствовали другие звуки.

Усиленное религиозное воспитание детей и молодёжи иногда было слишком навязчивым и вызывало отторжение. Однако религия представлялась не только как одна из ценностей, которую следовало привить молодому поколению, но и как средство борьбы с большевизмом. Именно поэтому помимо педагогов в воспитании детей и молодёжи, росших при советской власти, широко были задействованы служители церкви, как лютеранской, так и православной.

В целом идеи, вокруг которых строилась образовательная политика финских оккупационных властей, совпадали с тем, что пропагандировались среди взрослого населения и также были направлены на воспитание человека финской культуры, религиозное воспитание и распространение финского языка.

• [1]  НАРК. Ф. Р-805. Оп. 1. Д. 16, Л. 2.
• [2]  Ковалев Б. Указ соч. С.544
• [3]  Hölsä M. On uuden huomenen saava: suomalainen kansakoulu Itä-Karjalan: sotilashallinnon kasvatustavoitteiden toteuttajana miehitysajan aunukselaiskylässä 1941-1944. S. 56.
• [4]  Rosen G. Ibid. S. 67.
• [5]  Hölsä M. On uuden huomenen saava... S. 51.
• [6]  НА РК. Ф. Р-805. Оп. 1. Д. 1. Л. 22.
• [7]  Из отчёта финского Военного управления Восточной Карелии о деятельности в первом квартала 1942 г. // По обе стороны карельского фронта. С. 208- 207.
• [8]  Лайне А. Национальная политика финских оккупационных властей в Карелии С. 103.
• [9]  Осипов А. Ю. Оккупационный режим Финляндии в Советской Карелии // Устная история в Карелии. Петрозаводск, 2007. Вып. 3. С. 26.
• [10]  НА РК. Ф. Р-805. Оп. 1. Д. 1. Л. 21-22.
• [11]  Лайне А. Национальная политика финских оккупационных властей в Карелии. С. 103.; Морозов К. А. Карелия в годы Великой Отечественной войны (1941-1945). Петрозаводск. 1983. С. 81.
• [12]  Из отчёта финского Военного управления Восточной Карелии о деятельности в первом квартала 1942 г. // По обе стороны карельского фронта. С. 207.
• [13]  Куломаа Ю. Указ. соч. С.178
• [14]  Rosen G. Ibid. S. 69.
• [15]  Куломаа Ю. Указ. соч. С. 178.
• [16]  НА РК. Ф. Р-805. Оп. 1. Д. 1. Л. 22.
• [17]  Северное слово. 1942. № 49. С. 1.
• [18]  Из отчёта финского Военного управления Восточной Карелии о деятельности в первом квартала 1942 г. // По обе стороны карельского фронта. С. 207.
• [19]  Интервью с Е. А. Кильпиляйнен, 1926 г. р., и Т. А. Кильпиляйнен, 1930 г. р. // Устная история. С. 43.
• [20]  Hölsä M. Ibid. S. 65.
• [21]  Сеппяля Х. Указ. соч. С. 115.
• [22]  Куломаа Ю. Указ. соч. С. 183.
• [23]  Лайне А. Национальная политика финских оккупационных властей в Карелии. С.103.
• [24]  НА РК. Ф. Р-804. Оп. 1. Д. 27. Л. 6.
• [25]  Морозов К. А. Карелия в годы Великой Отечественной войны (1941-1945). С. 81.
• [26]  Сеппяля Х. Указ. соч. С. 116.
• [27]  Из отчёта финского Военного управления Восточной Карелии о деятельности в первом квартала 1942 г. // По обе стороны карельского фронта. С. 207.
• [28]  Лайне А. Национальная политика финских оккупационных властей в Карелии. С. 103.
• [29]  Hölsä M. Op. cit. S. 45.; Из оперативной сводки разведывательного отдела штаба карельского фронта об оккупационном режиме на занятой финнами территории Карелии // По обе стороны карельского фронта С. 215
• [30]  Лардо Л. Указ. соч. С. 30.
• [31]  Сеппяля Х. Указ. соч. С. 115-116.
• [32]  Петрозаводск и петрозаводчане в годы Великой Отечественной войны. С. 57.
• [33]  Из руководства для учителей финских народных школ Восточной Карелии к учебным планам на 1943/44 учебный год // По обе стороны карельского фронта. С. 371.
• [34]  Юсупова Л. Н. Военное детство на оккупированной территории Карелии в годы Великой отечественной войны (два взгляда гражданского населения) // Россия и страны Северной Европы: из истории приграничных отношений в XVI-XX вв. Петрозаводск. 2003. С. 75.
• [35]  Куломаа Ю. Указ. соч. С. 180.
• [36]  Лардо Л. Указ. соч. С. 33-34.
• [37]  Куломаа Ю. Указ. соч. С. 178-179.
• [38]  Интервью с Валентиной Ефимовной Кемляковой, 1927 г. р. / Записал А. В. Голубев // Устная история в Карелии. С. 57.
• [39]  Интервью с Владимиром Степановичем Яршиным, 1929 г.р. / Записал А. Ю. Осипов // Устная история в Карелии. С. 83-91.
• [40]  Голубев А. Идеология и повседневность: женщины в политике финского оккупационного режима и практике повседневной жизни в Карелии (1941-1944 годы) // Финский фактор в истории и культуре Карелии XX века. Вып. 3. Петрозаводск, 2007. С. 290.
• [41]  Интервью с Валентиной Ефимовной Кемляковой, 1927 г. р. / Записал А. В. Голубев // Устная история в Карелии. С. 51.
• [42]  Vapaa Karjala. 1942. № 14. S. 2.; № 30. S. 6.
• [43]  Laine A. Ibid. S. 183.
• [44]  НА РК. Ф. Р-1192. Оп. 2. Д. 18/173. Л. 41-об.
• [45]  Интервью с Тойво Иосифовичем Вяйзененом, 1934 г.р. / Записал А. В. Голубев // Устная история в Карелии. С. 109-118.
• [46]  Интервью с Владимиром Степановичем Яршиным, 1929 г.р. / Записал А. Ю. Осипов // Устная история в Карелии. С. 83-91.
• [47]  Laine A. Op. cit. S. 183.
• [48]  НА РК. Ф. Р-1192. Оп. 2. Д. 18/173. Л. 39-40.
• [49]  Там же. Л. 42-об.
• [50]  Интервью с Валентиной Ефимовной Кемляковой, 1927 г.р. / Записал А. В. Голубев // Устная история в Карелии. С. 51.; Интервью с Ольгой Васильевной Молодиной, 1927 г.р. / Записал А. В. Голубев // Устная история в Карелии. С. 70.
• [51]  Интервью с Тойво Иосифовичем Вяйзененом, 1934 г.р. / Записал А. В. Голубев // Устная история в Карелии. С. 109-118.
• [52]  Laine A. Op. cit. S. 183.
• [53]  Северное слово. 1944. №30(162). С. 5.
• [54]  Сеппяля Х. Указ. соч. С. 118.
• [55]  Из отчёта финского Военного Управления Восточной Карелии о состоянии дел за декабрь 1941 // По обе стороны карельского фронта. С. 168.
• [56]  Северное слово. 1943. № 4 (77). С. 3.
• [57]  Макуров В. Г. Религиозная ситуация в Карелии в годы Великой Отечественной войны // Православие в Карелии: Материалы республиканской науч. конф., (24-25 октября 2000 г.) / Петрозаводск, 2000. С. 194.; Докладная записка НКГБ КФССР в НКГБ СССР «Об агентурно-оперативной работе по духовенству и церковникам // Неизвестная Карелия. Страницы истории. С. 124-129.
• [58]  Докладная записка НКГБ КФССР в НКГБ СССР «Об агентурно-оперативной работе по духовенству и церковникам // Неизвестная Карелия. Страницы истории. С. 126.
• [59]  Докладная записка НКГБ КФССР в НКГБ СССР «Об агентурно-оперативной работе по духовенству и церковникам // Неизвестная Карелия. Страницы истории. С.126.
• [60]  Из отчёта финского Военного Управления Восточной Карелии о состоянии дел за декабрь 1941 // По обе стороны карельского фронта. С. 168.
• [61]  Северное слово. 1943. № 4 (77). С. 2.
• [62]  Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний... С. 324-325.
• [63]  Vapaa Karjala. 1942. № 17. С.1.
• [64]  Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний… С. 324-325.
• [65]  НА РК. Ф. Р-804. Оп. 1. Д. 82. Л. 23.
• [66]  Из отчёта финского Военного Управления Восточной Карелии о состоянии дел за декабрь 1941 // По обе стороны карельского фронта. С. 166.
• [67]  Голубев А. Идеология и повседневность… С. 287-288.
• [68]  Письмо финских оккупационных властей в органы государственной полиции Финляндии по вопросу о направлении карельских девушек на работу в крестьянские хозяйства Финляндии от 20.11.1942 // По обе стороны карельского фронта. С. 292.
• [69]  Докладная записка НКГБ КФССР в НКГБ СССР «Об агентурно-оперативной работе по духовенству и церковникам // Неизвестная Карелия. Страницы истории. С. 127.
• [70]  Веригин С. Г. Финские разведывательные школы на оккупированной территории Карелии в 1941-1944 гг. // Санкт-Петербург и страны Северной Европы: Материалы Четырнадцатой ежегодной международной научной конференции. СПб, 2013. С. 130-131.