Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

По мнению ряда отечественных и зарубежных ученых максимальной этничностью обладают малые этнические группы, особенно, если речь идет о многочисленных народах. На протяжении четырех веков русское крестьянство осваивало Сибирь в одиночку, семьями и, нередко, этнокультурными группами, наиболее известными и изученными из которых являются старообрядческие — «семейские» Забайкалья, «поляки» Алтая. Однако подобных групп, может быть, и не таких крупных как указанные, на сибирские земли переселилось значительно больше. Примером такой обойденной вниманием этнографов этноконфессиональной группы являются русские старообрядцы — выходцы из западных губерний России (нынешних территорий Белоруссии, Литвы, Латвии), которые облюбовали себе укромные места Васюганья. Ныне почти 100 лет прошло с тех пор, как эта группа освоила северо-западные районы Новосибирской области. По рассказам стариков, хранителей устной истории, старообрядцы мигрировали в Сибирь из-за нехватки земель в поисках лучшей доли в 1903-1907 гг. («хотелось, чтобы народу было поменьше, чтобы земли побольше захватить»). Рассказывают, что были и другие причины переезда, как-то: жестокие методы эксплуатация на родине, боязнь расплаты за участие в забастовках (при отхожих заработках) [1] и т.п. Переселения осуществлялись также в последующее время (1919-1929 гг.).

Как и повсеместно, поборники истинной христианской веры — старообрядцы, стремясь сохранить цельность культурных традиций, селились в отдаленных и труднодоступных местах — по Таре были избраны места ближе к болотистому Васюганью. Первым было заселено в 1903-07 гг. с.Бергуль, а затем от него отделились Макаровка, Платоновка и Морозовка. До настоящего времени сохранились только два, широко известных своими песенницами, сс. Бергуль и Макаровка. Часть западных старообрядцев проехали дальше в восточном направлении и, переправившись через Обь, «осели» по реке Иксе, основав, одновременно с Бергулем, с.Козловку. Основная масса переселенцев верховьев р.Тары связывает свое происхождение с г.Глубоким и Глубоковским у., входившими на момент переселения в состав Виленской губ. (дд. Апидомы, Ластовичи). Часть пришельцев выехали из Дриссенского у. Плисской вол. (д.Задорожная?), Полотского у. (д.Беляны) Витебской губ. Нельзя также оставить без внимания сообщения информаторов, в которых в качестве родины дедов называется «Рига», около которой, как известно, в окрестностях Режицкого, Динабургского и других уездов проживал значительный массив староверов-федосеевцев [2] . Хорошо проработанные и проверенные архивные данные позволяют видеть в качестве основных этнографических групп старообрядцев Витебской губ. — северных русских из Новгород-Псковского края, Москвы, мигрировавших сюда в начале второй половины XVIII в. [3] Сибирские старообрядцы до сих пор поддерживают связи с родственниками в указанных районах, еще не так давно периодически ездили «у Вильны».

В с.Бергуль, по нашим опросам, въехало более выходцев из «Вильно», или «Риги», а деревни Макаровку, Козловку заселяли люди как из Виленской губ., так и из Витебской. Единственным освоенным более ранними переселенцами селом был Бергуль, где до приезда русских старообрядцев проживали мордва (мокшане?), впоследствии, как считают, разъехавшиеся по другим селениям.

Выделяя себя из окружающего населения, в настоящее время ни бергульцы, ни макаровцы не в состоянии идентифицировать дедовскую, обозначаемую ими, как «русская», веру с конкретным согласием. На фоне разложения этногруппы лишь единицы ограничиваются упоминанием о том, что их можно отнести к федосеевцам, при этом ревностно констатируя несхожесть с прочими староверами (прежде всего кержаков Алтая, ближайших районов Новосибирской, Томской областей). И бергульцы и макаровцы резко отделяют себя от известных групп сибирских поморцев («далеко не родня нам»), так как, по их мнению, не столь категоричны в контактах с «никонианами». По сообщениям стариков, они всегда признавали только два таинства — крещение и покаяние, что, как известно, характерно для беспоповщины. При необходимости допускалось самокрещение и покаяние первому встречному. Поскольку в местах прежнего проживания западных старообрядцев были распространены и федосеевский и филипповский толки, можно предположить присутствие на землях Васюганья тех и других.

Как выясняется из устных сообщений, утрата догматической стороны вероучения (при сохранении религиозного сознания) произошла не так давно, так как еще родители пожилых информаторов были людьми «грамотными и божественными». Подсеклись вековые верования репрессиями 20-30-х г. в формах раскулачивания, что в народе известно как «лишение голоса», борьбы с религией, когда разрушались моленные, насильственной коллективизации хозяйств.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Потомки первопоселенцев обладают ярко выраженным сознанием русской этнической принадлежности, подчеркивая, что на местах прежнего места жительства их мужчин звали «москалями-староверцами», а женщин «московками». Интересно, что исходя из этого топонима, а также будто бы из преданий стариков, среди потомков старообрядцев Бергуля можно услышать мнение о «московском происхождении» прадедов [4] . Прибывшим, а затем и последующим поколениям пришлось смириться с полученным в Западной Сибири названием — «кержаки», что, как известно, здесь означало и означает до сего дня сторонников Староверья. Интересно, что в связи и с этим экзаэтнонимом сегодня можно услышать «байки», распространные в Сибири среди прочих кержаков (о Кержени-реке, о массовых ссылках и т.п.), что, конечно, никак не соответствует основной информации о происхождении этой группы и, скорее всего, просто заимствовано вместе с новым названием. Таким образом, своего самоназвания, т. е. эндоэтнонима, кроме того, что они «русские», тарские старообрядцы не имели и не имеют.

В качестве первых поселенцев Бергуля местные жители указывают три семьи (здесь, видимо, большие семьи): трех братьев Хохловых (Константина, Амельяна, Акая), двух братьев Гнутовых (Антона, Астрата), трех братьев Ивановых (Савина, Авдея, Макара). Можно указать на такие распространенные ныне старообрядческие фамилии как Трофимовы, Егоровы, Щае-Зубровы, Ивановы, Беловы, Степановы.

В д.Макаровке первопоселенцами были семьи Андреевых, Пудовых, Кузнецовых, Саввастеевых, Федотовых, Дудкиных, Ивановых, Девятниковых, Смертевых и др. [5] На основе сообщений информаторов, удалось выявить и фамилии поселенцев исчезнувшей д. Платоновки — Блиновы, Атопкины и др. В отдаленной д.Козловке проживают потомки Никоновых, Колесниковых, Ивановых, Емельяновых, Вавиловых, Михайловых [6] . Такова сложная и запутанная история миграций этноконфессиональной группы западных старообрядцев, которые, несомненно, выделяются на фоне сибиряков-кержаков особенностями речи, антропологического типа, проявлений духовной и материальной культуры.

Исследование традиций бытового искусства, а частности орнаментации женских рукоделий, как это не раз было доказано в этнографии, представляет собой полноценный источник для освещения ряда вопросов этнокультурной истории народа. Задача данной работы — рассмотреть технику выполнения, сюжеты орнамента, его семантику и, главное, осветить темные уголки в истории одной из групп многоликого русского народа.

Оригинальный материал, собранный автором в течение 1989-97 гг. в этнографических экспедициях непосредственно в среде носителей сс. Бергуль, Платоновка, Северное, таким образом, будет впервые привлечен к научному исследованию. Речь идет прежде всего о полотенцах и скатертях, предназначенных для выполнения определенных функций в календарных и семейных обрядах. «Узорные полотенца» существенно отличались от так называемых бытовых «стиральников», которые обычно ткались как пестрядь и не украшались узорами. Рукоделия, использовавшиеся в обрядах, навешивались на иконы, зеркала, окна, расстилались по столам.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Значительная часть орнаментальных мотивов этих вещей характеризуется сложными сюжетными композициями. Привлекает внимание однотипность рисунков с антропоморфными фигурами, которые численно составляют значительную часть просмотренного материала (11 экземпляров из 19).

Среди узоров тканья, время изготовления которых можно отнести к 80-90-м гг. XIX в., обнаружены наиболее архаические типы. Таким рукоделием, безусловно, является скатерть из с. Бергуль с очень сложным графическим рисунком, выполненным техникой бранья. Цветовая гамма монохромная — весь узор выткан нитями льна красного цвета, что подчеркивает незаурядность вещи. Отсутствие вязаных крючком «кружав», которые появились, как считают пожилые женщины, уже в ХХ в., подтверждают типологическую «древность» рассматриваемой композиции.

Верхний ярус здесь составляет ряд сросшихся уголками ромбов, из которых нижний, больший по величине, возможно, мыслился как «туловище», а верхний, меньший, «голова». Ромб-«голова» имеет продолженные стороны-«руки» (?) и направленные вверх линии («волосы»?). Сходная иконография антропоморфных фигур довольно часто встречается в сюжетных орнаментах севера Европейской России и трактуется как женское божество плодородия (Мать-сыра земля, Великая мать, Рожаница, Мокошь) [7] . В бергульской скатерти женские фигуры множественны, т. е. составляют бордюр. Тонкая линия, подчеркивая смысловую завершенность яруса фигур, отделяет их от широкой орнаментальной композиции, расположенной ниже. Эта сложная композиция заключает в себе сакральные символы, которые обычно трактуются исследователями как «засеянное поле», солярные знаки и «мировое дерево» [8] . Иконография центрального «дерева» с тянущимися вверх ветвями и сидящими на них «птицами» близка известным изображениям деревьев в новгородских, костромских и других севернорусских вышивках [9] . По бокам расположены рассеченные на мелкие квадраты многоугольники, в которых могла быть выражена многоплановая символика плодородия, а также лучистые ромбы, что, возможно, в свою очередь могло быть связано с солярным культом. Отшлифованная веками композиция лаконична, ее составляющие связаны в единую систему, выражающую основную идею посредством многозначной символики.

Одно из полотенец с. Платоновки «забирала» еще мать пожилой женщины, которая научилась ткать и вышивать от своей матери. Полотенце выполнено в технике браного тканья по 100 нитям основы, которые «перетыкались» красным утком. Внизу браные концы обшиты кружевом, связанным из белых льняных нитей. Верхний ярус составляют фигуры взявшихся за руки женщин, которые выполнены уже гораздо реалистичнее описанных ранее (женский пол угадывается по расширенным юбкам). Контакт фигур подчеркивается сплошной красной полосой, еще прочнее «спаивающей» их вместе. Мастерицы называют эти изображения «панёнками», что, возможно, указывает на девический статус изображенных. Г.С.Масловой было высказано предположение, что распространенный на Русском Севере для обозначения женских фигур в вышивке термин «паньи», может быть синонимичен не столько «барыне», сколько соотнесен с названием деревянных кукол «панки» и именованием предков «паны» [10] . Возможно, что это замечание более справедливо по отношению к изображенным фигуркам на бергульской скатерти, что же касается рассматриваемого полотенца, то тут, на наш взгляд, вполне возможно изображение не идолов и духов, а девушек при выполнении сакральных действий — вождении хоровода. По рассказам информаторов, на праздник Троицы еще в начале нынешнего столетия водили хороводы («круга»). Во вторник, т.е. на третий день Троицы, молодые женщины, их дети младшего возраста ходили вдоль села, заплетясь «в плетень» и пели «Во лузях, во зеленых садах…", «Посеяли-то девки лен…". Вспоминают, что водили «круга» против солнца, двигаясь по спирали. Возможно, что подобные обряды бытовали когда-то и у староверов Виленской губ. и что именно они нашли отражение в орнаменте их рукоделий (по материалам их сибирской «жизни» эти обряды не прослеживаются).

Ниже яруса «панёнок» расположен геометризированный орнамент в виде 8-ми лепестковых розеток и лучистых ромбов, названия которых на полевом материале не фиксируются, но по аналогии с подобными рисунками можно интерпретировать как солярные знаки. Завершается композиция бордюром из 8-ми лепестковых цветов, возможно заместивших усложненные крест-розетки, являющиеся, по мнению многих исследователей, также графическими символами солнца.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

На другом полотенце под «панёнками» расположена квадратная фигура: в центре ее пересеченный крест-на-крест меньший по величине квадрат, по сторонам которого четыре половинки женских фигур. Если фронтальные изображения, расположенные в верхнем ярусе, выстроены в линию и воспроизводят лишь часть хоровода, то внизу «панёнки» сгруппированы в замкнутую фигуру-«хоровод», представленный в данном случае с высоты птичьего полета. Расположенные ниже фигурки в виде пересеченных и лучистых квадратов, так же, как и в описанном выше полотенце, являются графическими выражениями символов, связанных с аграрным и солярным культами. Эта основная идея повторяется ниже: она фиксируется крестовидными фигурами, «проросшими» цветами, листьями, ромбами с «лучами» и характерными, уже описанными выше крестами-розетками, завершающими общую композицию.

В полотенцах типологически и хронологически более поздних, в которых узоры выполнены техникой вышивки двухсторонним швом или крестом, композиции уже значительно упрощены, хотя и повторяют в деталях основное содержание выше описанных. Эти полотенца, кроме того, выполнены в полихромной гамме, включающей, помимо красного цвета, синий, желтый, черный, зеленый. Женские фигурки, помещенные в верхнем ярусе, информаторами также называются «панёнками», хотя изображены они несколько иначе, в позе «руки в боки», — исключающей сакральность воспроизведенного действия. Их исполнение гораздо реалистичнее, несмотря на то, что туловища схематичны, столбообразны, а головки трактуются как ромбы. Редуцированные композиции нижнего яруса тем не менее включают необходимый для рассматриваемых рукоделий набор изображений — усложненные кресты, квадраты, «проросшие» цветами. С таким полотенцем соотносится скатерть, реалистичные изображения которой в какой-то мере «раскрывают» содержание ранее описанной тканой скатерти.

В рассмотренных рукоделиях с антропоморфными изображениями, несомненно заключена магическо-заклинательная символика, связанная с почитанием женского плодоносящего начала, солнца, растительности. Собранный материал позволяет выделить несколько хронологически и, соответственно, типологически разных композиций: 1. Наиболее древнюю, с ткаными орнаментами, отражающими мифопоэтическую модель мира древних земледельцев с «мировым деревом» в центре; 2. Более поздние, тканые, изображающие аграрный обряд, возможно весенний, троицкий; 3. Наконец, композиции, выполненные техникой вышивания, в которых реалистично изображенные элементы тем не менее направленно передают основную идею более ранних орнаментов; 4. Самые поздние композиции, в которых антропоморфные фигуры заменены растениями, цветочными вазонами.

Распространение изобразительных мотивов в декоративно-прикладном искусстве (женских рукоделиях) тарских старообрядцев позволяет связать происхождение этих мигрантов с северными областями Европейской России. Как известно, культ богини прародительницы, культ дерева как источника витальных сил был известнен по всей России, но особенно долго держался на Севере, что исследователи объясняют влиянием адаптированных чудских групп [11] . Иконография изображений на полотенцах и скатертях сибирских старообрядцев Васюганья, как нам кажется, наиболее близка к узорам Вологодской, Новгородской губ., в которых однако мы не находим столь ярко обозначенных «хороводов». Сближает с указанными областями также названия антропоморфных изображений («пенёнки» = «панки»). Возможно, что переселившаяся в Сибирь узколокальная и изолированная группа старообрядцев сохранила эти композиции в качестве специфических, отражающих включенность в ее состав «чудских» групп Европейского Севера. Последнее никак не соответствует бытующему в местной среде экзаэтнониму «белорусы» и фиксирующих их архивных материалов.

• [1] Материалы Восточно-славянской этнографической экспедиции, организованной Институтом археологии и этнографии СО РАН, записи автора 1995 г.: "Родители приехали из Виленской губернии молодыми, неженатыми. Жили в Вильно, а ходили работать в Ригу" (с.Макаровка); "Сейчас рига большой город стал, а тогда - район. Мать рассказывала, что там места мало было, работать негде" (с.Бергуль).
• [2] Сементовский А.М. этнографический обзор Витебской губернии. Спб., 1872. С.14-19.
• [3] Там же. С.14; Заварина А.А. Русское население Восточной Латвии. Рига, 1986. С.15-19.
• [4] Приведем рассказ Егорова Олимпия Федоровича, 1910 г.р.: "Ещё отец рассказывал, что их предки с под-Москвы. Дедушка жил при крепостном праве у помещика. Помещик и сдал его в солдаты. Дедушка отслужил на Кавказе 25 лет и шел к себе домой пешком. Солдату, хотя он и был Георгиевский кавалер, не полагалось ехать..."
• [5] Информатор Федотов Геннадий Петрович, 1919 г.р., привезен родителями из Витебской губернии.
• [6] Материалы этнографической экспедиции автора, 1989 г.
• [7] Маслова Г.С. Орнамент русской народной вышивки. М., 1978. С.123.
• [8] Там же. С.95-130.
• [9] Там же. С.100-101.
• [10] Там же. С.161.
• [11] Там же. С.158.