Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Визуальный код демонологических персонажей фольклорной прозы – та загадка, которая таит в себе немало важных сведений об образе и функциях мифических существ. Внешний облик персонажей народной демонологии не раз привлекал к себе внимание исследователей [1] . Достаточно подробно разработанные статьи мы находим и в мифологических словарях [2] . Однако указанные источники рассматривают в большинстве своем общерусскую мифологическую традицию, анализируют тексты, бытовавшие на весьма обширной, в географическом смысле этого слова, территории. Задачей же этой работы будет вскрытие визуального кода демонологических персонажей мифологической прозы Карелии и сопредельных областей (Мурманской, Архангельской, Вологодской и Ленинградской) [3] . Мы предпримем попытку проанализировать былички и бывальщины Карелии в соотнесении с традициями соседних территорий, рассмотрев их в указанном аспекте. Отметим, что термин «демонологический персонаж» мы употребляем в узком значении слова, т.е. понимаем под ним, во-первых, тех персонажей, которые продолжают традицию изображения вредоносных существ древнейшей эпохи, во-вторых, былых языческих божеств, негативно переосмысленных под влиянием христианства и тем самым пополнивших ряды чертей, бесов и дьяволов.

Визуальный облик демонологических персонажей складывается из определенного, более или менее изменчивого набора компонентов. Это и физические параметры персонажа (его рост, толщина или худоба), и одежда, и присущие ему атрибуты. И, безусловно, поскольку мы имеем дело с существами, способными к изменению своего облика, доминирующим в описании персонажа народной демонологии будет считаться тот образ, в котором он предстает перед человеком.

Не секрет, что народное сознание приписывает черту материальный облик. Диапазон его воплощений практически не ограничен. Подтверждение этому мы находим в записанных рассказах: «Черт тоже может всяко выглядеть» (Чрп. №261). И мы в этом можем убедиться.

В рассказах Карелии и сопредельных областей образы демонологических персонажей разработаны достаточно подробно. Классифицировать их можно так: 1) зооморфные; 2) антропоморфные; 3) зооантропоморфные; 4) природные.

Зооморфные образы демонологических персонажей в изучаемых рассказах встречаются несколько раз. Черт принимает облик как домашних, так и диких зверей. Из домашних животных в качестве воплощений нечистого фигурирует кошка и бык. В сказке о том, как солдат изгоняет из заселенного нечистыми дома Сатану, мы видим, как последний, спасаясь бегством, превращается в кошку: «…ён повернулсы кошкой – сотона бежать проць!» (Сок. №43). Кошка наделяется в народных представлениях двойственной символикой. В ряде мифологических традиций она выступает в качестве образа божественных персонажей высшего уровня. С другой стороны, в низшей мифологии она является воплощением нечистой силы, обладает демоническими функциями [4] . Неудивительно поэтому, что Сатана избирает этот облик для очередного превращения.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Образ быка черт принимает на себя в рассказе о тоскующей по убитому сыну женщине. Родственники, желая спасти ее от нечистого, сходили к колдуну. В тот же вечер она вышла к поленнице, а «он ее как треснул по голове… Она аж упала. Лежу, говорит, и вижу: бык от меня пошел и хвост задрал. Какой уж тут сын ходил – тут нечистая сила ходила» (Чрп. №22). По болгарским представлениям, бык недосягаем для нечистой силы. С другой стороны, нечистый сам мог явиться в облике быка. Славяне жертвовали быков богу – «творцу молний». Вполне вероятно, что с приходом христианства негативно переосмысленными оказались не только сами языческие божества, но и присущие им атрибуты и образы, в том числе и образ быка [5] .

Образы диких животных, которые мы встречаем в изучаемых рассказах, часто соответствуют роду занятий людей (рыбный промысел, охота), что и неудивительно, поскольку фантазия человека с древнейших времен населила леса, поля и водоемы сверхъестественными существами, так называемыми духами–«хозяевами» стихий. И даже с приходом христианства, перейдя в разряд отрицательно маркированных существ, эти духи не перестали определять жизнь человека, также продолжавшего кормиться охотой, ловлей рыбы, земледельческим трудом. Например, в «охотничьих» рассказах черт превращается в рябчика или белку. «Мужицёк ходил за охотой… увидел рябцика на стожье, сидит на коле. Поднял курок и лопнул этово рябцика» (Сок. №35). Рябчик этот, однако, оказался нечистой силой, и мужику предстояло испытание, прежде чем он смог безопасно продолжать охотиться в лесу. Похожая история произошла с другим охотником, только на этот раз черт превратился в белку: «… ходил он целой день и не мог сыскать ни одновой птицы. На закате соунца увидеу на ёлке беуку. Когда он выстрелил в неё, то вместо беуки послышался человечий голос» (Сок. №110).

Людям, живущим ближе к морю и питающимся его дарами, нечистая сила может представляться в виде морских животных. Отец, спасающий свою дочь от черта, «в карбас сел, дак карбас хотел опрокинуть (нечистый) (в море как тюлень выстанет на лапы, готов его схватить)» (Блш. №17).

Все вышеперечисленные образы, как уже говорилось, тесно связаны с древними языческими богами – духами природы. Однако фольклорные тексты не обошлись и без влияния христианских мотивов в изображении нечистой силы. Так, текст «Провалившийся в землю дом» (Крин. №13) дает нам картину апокалипсиса. Этот рассказ пронизан христианскими представлениями о последних днях мира. Здесь же мы встречаемся с христианскими воплощениями дьявола – пресмыкающимися гадами и ящерицами. Интересно, что и сами люди описываются похожими на представителей потустороннего мира: «народ казался с чудовищными головами, вместо рук медвежьи лапы, с лошадиными ногами, забегало множество ящериц и […] пресмыкающихся гадов, появились обитатели преисподней бездны». С некоторыми из этих атрибутов мы столкнемся в дальнейшем.

Итак, зооморфные образы нечистой силы представлены в мифологических рассказах Карелии и сопредельных областей достаточно полно. Некоторые из них тесно связаны с древнейшими верованиями человека, но несомненно и то влияние, которое оказало на изучаемые произведения пришедшее на Русь христианство. Обратимся теперь к антропоморфным образам нечистого.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Образы антропоморфные, так же как и зооморфные, можно разделить на несколько категорий. Это деление 1) по возрасту (старики – молодежь), 2) по родственным отношениям (отец, муж, сын) и 3) соответственно социальному статусу.

Антропоморфный облик черт принимает чаще всего. В целом ряде рассказов мы встречаемся с непосредственным упоминанием человеческого образа: мужик, неудачливый в рыбной ловле, вспоминает черта, а тот тут как тут: «на дороге попался ему человек и говорит: „Что ты, мужик, думал?“» (Онч. №67). Охотнику, подстрелившему черта в виде белки, является «из лесу большова роста человек с длинной рогатиной» (Сок. №110).

Черт может превращаться как в молодых, так и в пожилых людей. Например, на вечеринку являются парни и девушки: «Видит, наши ребята танцуют. Гармонь играе, танцуют с девушкамы, хоть того больше» (Крин. №2). «Вот с вецера прикатило ребят к им партия человек в двадцать» (Сок. №64). Напротив, главе дьявольского рода приличествует быть старым и мудрым: «Сидит старик в избы, стрась и гледеть» (Онч. №96). Другой текст (Блш. №125) дает такую картину: «Ну, он отвернул оленя в домашню сторону. Отвернул, подъехал немного, едет старик навстречу, на двух оленях, хромой старик». Таким образом, в мифологических рассказах о встрече с нечистым присутствует и возрастная характеристика последнего.

Нечистого в образе родственника рассказчика (отца, мужа, сына) мы встречаем довольно часто. Это в первую очередь тексты о тоскующих женщинах: «Досюль жил мужик с жоной и в Питер уехал. Сказали жонки, што помёр; она об нём плацет: „Хоть бы мертвый, приехал“. И приезжаэт домой…» (Онч. №87). «У моей тетушки сына убили на войне. Она по нем все и скучала. И стало ей казаться, что он к ней приходит…» (Чрп. №22).

Помимо рассказов о посещении женщины нечистым в образе ее мужа или сына, в мифологической прозе Карелии мы сталкиваемся со сравнительно новыми обликами черта – обликами, имеющими социальную окраску. Они связаны с военной, армейской тематикой. В одном рассказе нечистый предстает перед нами в образе генерала (Сок. №43), в другом – красноармейцев (Чрп. №276). Вероятно, эти былички и бывальщины восходят к древним мифам о встречах с языческими божествами, а реалии, наполняющие их, позаимствованы из современной жизни.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Одним из самых загадочных является облик черта, изображенный в терской сказке. Здесь визуальная характеристика персонажа замещается самой его номинацией – полдьявола–полчеловека: «…заходят в дом, а там живут мужик полдьявола–полчеловека, и такая же жена и три дочери таких же» (Блш. №67) [6] . Это наименование подчеркивает двоякую природу существа – человеческую и дьявольскую. Примеры подобного «дуализма» мы найдем и в других рассказах, где часто посредством лишь одной детали описывается облик зооантропоморфных или «гибридных» существ.

Персонажи с зооантропоморфными чертами оказываются наиболее распространенными в анализируемых рассказах. Обычно демонические существа описываются похожими на человека, но имеющими рога, когти, копыта, хвост. «И вот вечером, в двенадцать часов приходит черт с рогами» (СкЗ. №24). «А он… глазом видит: не люди, а беси с рогамы, с хвостамы» (Балашов №118).

Антропоморфный облик демонического существа часто отмечен аномальными для человека свойствами. Если он имеет руки, то руки лохматые: «Богач… стал было запирать окно, а чья-то лохматая рука держит ставень» (Онч. №229). Ноги похожи на медвежьи лапы, а головы чудовищны: «народ казался с чудовищными головами, вместо рук медвежьи лапы» (Крин. №13). Черт имеет лицо, но с пагубными отметинами: «Богач… увидел под окном рожу: глаза оловянные, лицо черное, изрытое оспою» (Онч. №229). Да и само это лицо не очень похоже на человеческое: «…глазы то какие у ниф вдоль лица и зубы, как жалезные» (Сок. №64). Железные зубы – атрибут обитателей потустороннего мира: «Увидела она, что дом окружен черными крылатыми муринами, щелкающими железными зубами…» (Крин. №13).

Выдает нечистого хромота как аномальный для человеческого тела признак [7] : «едет старик навстречу, на двух оленях, хромой старик, сосед» (Блш. №125).

Одним из характерных признаков нечистой силы являются распущенные неприбранные волосы: «Идёт цёртовка в стан с роспушшенным волосам» (Сок. №48). Цвет волос, а иногда и бороды – рыжий: «… и с рыжими волосами» (Онч. №229). «А это – рыжая бородка – отец мой был, леший отцом представился» (Чрп. №137) [8] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Демонологический персонаж способен изменять свои физические параметры, например, рост. Черт может предстать небольшим, с ладошку, но способен вырасти и в великана. В рассказе «Хлоптун» (Онч. №87) черти «пихаютця к нёму (покойнику. – Л.З.) в рут». Следовательно, рост их здесь невелик. Демоны–великаны встречаются гораздо чаще. «Вдруг приходит человек такой, што с лес долинoй» (Онч. №123). «Встречается ему черт выше лесу стоячего, ниже облака ходячего» (Ник. №106).

Среди перечисленных выше образов нечистой силы есть и природные. Они встречаются не часто. Только в одном из текстов мы видим непосредственное превращение черта в вихрь: «А был сенокос. А цорт пришел, вихорем прикинулся, зарод весь розметал…» (Блш. №12). Чаще природная стихия отражает «эмоциональные» состояния нечистого: погоня черта за добычей сопровождается бурей: «А воду так взбушевал, что три дня нельзя было воду носить» (Блш. №17).

Итак, подведем итоги. Мы кратко рассмотрели визуальный облик черта в фольклорной прозе Карелии и сопредельных областей. На этой почве мы встречаем образы зооморфные, антропоморфные, зооантропоморфные и природные. Зооморфный облик демонологических персонажей определяется хозяйственной деятельностью носителей традиции (охотничьим и рыболовным промыслами), равно как и их верованиями. Антропоморфные воплощения нечистого можно разделить по возрасту, родственным отношениям и соответственно социальному статусу. Обладая властью над стихиями, черт может принимать облик природных явлений. Безусловно, все эти внешние проявления персонажей неотделимы от его функций и взаимоотношений с человеком, но это уже предмет отдельного тщательного исследования.

• [1] См, например, Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975.
• [2] Мифология: Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. Е.М.Мелетинский. М., 1998.; Русский демонологический словарь / Авт.–сост. Т.А.Новичкова. СПб., 1995.
• [3] В работу вошли следующие материалы: Легенды. Предания. Бывальщины / Сост. Н.А.Криничная. М.: Современник, 1989 (далее: Крин.); Мифологические рассказы и легенды Русского Севера / Под ред. О.А.Черепановой. 1996 (далее: Чрп.); Севернорусские сказки в записях А.И.Никифорова / Изд. подгот. В.Я.Пропп. М.–Л., 1961 (далее: Ник.); Северные сказки / Сборник Н.Е.Ончукова. СПб., 1908 (далее: Онч.); Сказки Заонежья. Петрозаводск, 1986. 295с. (Далее – СкЗ.); Сказки и песни Белозерского края / Сб. Б. и Ю. Соколовых. М., 1915 (далее: Сок.); Сказки Терского берега Белого моря / Изд. подгот. Д.М.Балашов Л., 1970 (далее: Блш.).
• [4] См.: Топоров В.Н. Кот // Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1987. Т.2. С.11; Гура А.В. Кошка // Славянские древности / Под ред. Н.И.Толстого. М., 1995. Т.2. С.637–640.
• [5] См.: Иванов В.В. Бык // Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1987. Т.1. С.138; Толстой Н.И. Бык // Славянские древности / Под ред. Н.И.Толстого. М., 1995. Т.1. С.272–274.
• [6] Текст не позволяет выяснить, в чем проявляется человеческая половина этого существа, в чем – дьявольская, и это оправдывается древним запретом на произнесение имени мифологического персонажа. Подробного описания его внешности и не требуется: никто в древности не нуждался в визуальной обрисовке. Само имя его говорило за себя, ибо имя равнялось предмету, им называемому.
• [7] Вспомним апокрифические христианские сказания о низринутом с небес Сатане, в результате падения оставшемся хромым, а также греческий миф о Гефесте, также сброшенном Зевсом с Олимпа.
• [8] Отметим, что в мифологической прозе Карелии нередко встречается смешение персонажей низшей демонологии (чертей с лешими, домовыми, банниками и пр.). Так же и в цитируемом рассказе леший назван и чертом: «Лешаки – это черт. Бог да черт есть».