Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

В домостроительстве коми (зырян) выделяются два типа жилых построек, условно называемых сысольский и вымский, отличающиеся между собой, кроме всего прочего, и внутренней планировкой, пространственно организующим началом которой выступает печь. В сысольском типе жилой постройки печь стоит слева в глубине помещения и устьем обращена к входным дверям из сеней. Пространство над голбцом освещает небольшое окошко (паччoр oшинь), которое позволяло заниматься там рукоделием в зимние холодные вечера. В вымском типе жилой постройки печь расположена рядом с входом, слева или справа от него, а устьем обращена к окнам лицевой стены избы.

Этимологию слова «пач» (печь, печка) возводят к древнерусскому печь, диал. пець [1] . Площадка перед печью в коми языке имеет несколько названий: «горводз» (место перед каменкой), «иньпoв» (женская половина избы), «кывт» (произошло от русского слова «кут» – бабий угол) [2] «пачводз» (место перед печью). Первое слово указывает на то, что раньше в домах была печь–каменка, что подтверждается данными археологии [3] . В современной практике данное слово сохраняется только для обозначения печи–каменки в бане.

Печь возводилась как на отдельном фундаменте, так и просто на полу. В обоих случаях сооружалась опечка – деревянное основание печи. С боковой стороны печи нижний венец опечки шире остальных, выступающей своей частью он ограничивает лаз в подполье – гoбoч. Практика сооружения опечки достаточно древняя [4] .

В истории возведения печи наблюдается переход от печи–каменки через глинобитную печь к современной традиции строительства печи из кирпича. Глинобитная печь представляет собой прочное сооружение из смеси глины, песка и камней. Такая печь сооружалась сообща, собирались так называемые «помочи». Состав глиняного теста готовили женщины, а мужчины трамбовали его. Для составления глиняного теста использовалась глина синего цвета (лoз сёй) и песок. Камни выбирались одинаковые по размеру, однородные по структуре, белого цвета [5] . Использование камней синего цвета не допускалось, т.к. они «горчат». Добыча синей глины и сбор камней производился у реки.

При изготовлении такой печи вначале сооружали из досок опалубку, которую плотно забивали смесью глиняного теста с камнями, используя деревянные колотушки «нoш». Когда доходили до пода печи, то сооружали новую опалубку с «костром/гробом», который представляет собой деревянную конструкцию, по форме аналогичную своду печи. Данное сооружение должно быть прочным. Его разбирали в конце возведения печи, реже сжигали, что рассматривалось как недочет в работе. Внутрь этого сооружения устанавливали пиво (сур) и выпечку, которые сохранялись там до конца возведения печи. Мастер, руководивший процессом возведения печи, указывал, что брак при возведении «костра» повлечет за собой утрату выставленного угощения. При оформлении лежанки печи в центре устанавливался камень, на который хозяйка также ставила угощение. Этот обряд означал окончание возведения печи и определялся как «чомор». Трубу сооружали из самодельного кирпича. Сразу после возведения печь топят, постепенно увеличивая температурный режим. Этот процесс продолжался около недели, чтобы печь полностью просохла. Первоначально печь стояла небеленая, затем стали использовать известь в качестве побелки. Глинобитная печь прочна, долговечна и сохраняет тепло длительное время.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Глинобитная печь была заменена печью, возведенной из самодельного необожженного кирпича. Для изготовления кирпича использовали глину красного цвета (гoрд сёй). Здесь произошла инверсия в цветовой кодировке глины. Заготовка глины производилась рядом с домом. Подготовкой глиняного теста занимались женщины. Формовали кирпичи в специальных деревянных прямоугольных формах. Готовые кирпичи для просушки складировались на полках в сараях. Возведение печи производилось из просушенных, но не обожженных кирпичей. В ходе эксплуатации печи происходил постепенный обжиг кирпичей. На строительство печи из кирпича затрагивалось меньше времени, но сама печь становилась менее долговечной. В современной практике строительства печи используются промышленно изготовленные кирпичи.

К печи всегда сохранялось особое отношение: она обогревала жилище, давала возможность приготовить горячую пищу, вылечиться от болезней. Ее считали основой семейного очага. Печи отводилось весьма важное место, равное по значимости дому, что нашло отражение в коми загадке: «Пу кар, пу кар пытшкын сёй кар, сёй кар пытшкын эзысь да зарни» (Деревянный город, в деревянном городе глиняный город, а в глиняном городе серебро и злато) [6] . Печь и прилегающее к ней пространство связаны с женской половиной избы, противопоставляются Красному углу, связываемому с мужской частью избы. Такая же картина характерна для русской традиции [7] . Слова, определяющие пространство перед печью, маркируют закрепление данного места за женщиной–хозяйкой. В русской традиции слово «кут» связывается с семантическим комплексом дерево–столб–душа–очаг, выступающим воплощением обожествленного предка [8] .

Антропоморфному образу печи придается женская суть, подтверждением этого может служить коми загадка «Быд керкаын кыз Малань» (В каждой избе толстая Маланья) [9] , что характерно и для русской традицией [10] .

М.Элиаде ставит знак равенства между возведением жертвенника богу Агни и овладением территорией, возведение жертвенника является «воспроизведением в микрокосмическом масштабе Сотворения», где вода ассоциируется с первичной Водой, глина символизирует Землю, таким образом территория жертвенника становится священным пространством [11] . У коми(зырян) дом без печи рассматривался как сруб, а не как жилое помещение.

С домашним очагом у коми(зырян) связан комплекс представлений о домовом, который является важнейшим демонологическим образом в крестьянском мировоззрении. В коми традиции с тем, чтобы в доме было все хорошо, приглашали к столу домового и говорили: «Суседко–дедушко, иди ужинать да хорошо нас храни скотом и животом» [12] . В русской традиции домовой, как представитель очага, принимался за праотца и чествовался именем деда [13] . Огонь во многих традиционных культурах почитался как воплощение божества [14] . Высокая степень сакрализация печи связана с локализацией домового, который живет не где–нибудь, а под печкой.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Печь, как древний центр жилища, предстает в виде символической ипостаси предков, которым приписывается заметная роль в хозяйственной жизни семьи и общества в целом. Все, что связано с печью, очагом и огнем сакрализовано, наделено магическими способностями очищения и защиты, помогающими в борьбе со злыми духами. Так, например, с помощью горящей головешки, вынутой из печи, возможно, произвести очищение от злых духов; огонь и дым являются очистительными и охраняющими средствами против всяких наваждений и болезней. Огонь из печи никогда не принято было выносить и передавать в чужой дом [15] . В традициях коми(зырян) фиксируется традиция переноса «старого домового» в новое жилище при этом для домового на печь ставят первую рюмку [16] . При заселении нового дома хозяйка несла с собой квашню, «чтоб сразу сделать горячий хлеб» [17] . Такая же практика существовала у русских Приобья [18] и Среднего Урала [19] , что рассматривалось как перенос старого в новое, неосвоенное. В мордовской традиции существовала традиция «домового прикармливать», оставляя кашу на загнетке печи [20] .

Предки, выступающие в роли хранителей семьи, могут подать знак о радостных событиях, ожидающих домочадцев, что нашло отражение в примете: «Огыр ко пачысь чеччыштас, гось локтас» (Если уголек из печи выскочит, гость придет) [21] . Такие же представления наблюдаются в вепсской традиции [22] . В фольклорных материалах коми(зырян) просматривается почитание не только самого очага, но и части дома, примыкающей к нему, сакральность которой связана с культом предков [23] .

В традиционном мировоззрении коми(зырян) приписывались магические свойства предкам, могущим влиять на хозяйственную и общественную жизнь людей. В практической деятельности это связано с обращением к ним за помощью. Небезынтересным представляется факт, что при потере овец, которые обычно паслись одни без пастуха, знающие старухи залезали на крышу к кожуху и нашептывали там заговоры и овцы возвращались [24] . В данном случае через печную трубу открывался доступ в мир предков. (Ср.: открытие печной заслонки в похоронно–поминальной обрядности). Ритуальная роль печной трубы как «центра мироздания» позволяет открывать свободное движение из одного мира в другой, и именно в этом центре осуществляется сообщение с Небом [25] .

Связь печи с предками подчеркивается числовой и цветовой кодировкой. Так, при ее растопке используется нечетное количество поленьев, расположенных в три ряда. При строительстве печи используется глей, по цвету ассоциировавшийся с синим покойником. Пространственная организация добычи глины и камней у реки, как границы между миром живых и миром мертвых, также указывает на связь печи с предками.

Печь выступает местом жертвоприношения. Для того чтобы в доме был достаток, при кладке печи на под ставились сметана, рыба, хлеб и другие продукты питания [26] . Особый интерес представляет традиция, зафиксированная в Прилузском района Республики Коми. После того, как поставят глинобитную печь, ее белят, а «чтоб она имела коричневый цвет как пол, на печи режут скотину и свежей кровью обмазывают ее» [27] . Факт жертвоприношения уже стерся в сознании и его объяснение происходит на рациональном уровне. Несколько иной характер жертвоприношения фиксируется при оформлении свода печи. Жертвоприношение печи соотносится с практикой приношения жертвы при домостроительстве. Аналогичный по содержанию обряд жертвоприношения был характерен для русских крестьян Среднего Урала [28] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Роль печи, связанной с категорией «свой», отчетливо читается и в производственной сфере. Так, при изготовлении глиняной посуды ручным способом обжиг осуществлялся в печи дома. С обжигом в печи глиняная посуда как бы символически проходит «проверку» на качество, «чистоту» у предков.

Печь служит местом для приготовления пищи – как повседневной, так и обрядовой, где осуществляется переход из природного в культурное. У удорских коми зафиксирована словесная формула обращения к печи: «Печка–матушка, напои, накорми и сохрани».

Семантическая связь «печь–женщина» прослеживается на широком круге жанров обрядности. Так, например, при рождении ребенка у родителей спрашивали: «Вoрo кайысь ли пачо видзодысь?» (В лес идущий или следящая за печью) [29] . В свадебных плачах определялась хозяйственная ориентация невесты – будущей хозяйки, особо подчеркивалась ее связь с печью. В день свадьбы в доме жениха невеста сидит у печки за занавеской [30] , что соответствует периоду изоляции или символической смерти невесты. После прихода в дом жениха невесте возле печи подают горшок со сметаной, она его берет и говорит: «Тут буду жить, кушать» [31] . Данный обычай может маркировать включенность невесты в «свой» локус, но таким образом определялось еще и будущее место невесты–жены в новом доме (ср.: название околопечного пространства – «иньпoв», «кут»). Такая пространственная организация данного ритуала могла означать и «знакомство» с «предками», символизирующее их благословление. Подобные ритуальные действия свадебного обряда русских Севера [32] и Среднего Урала [33] также связаны с печью, с околопечным пространством. Свадебные обряды, пространственно организованные возле печи, являются отголоском древних верований, связанных с культом огня.

В похоронной обрядности для облегчения отхода души помогали открытая вьюшка печи или чашка с водой, поставленная в изголовье умирающего или на печке.

В детском цикле обрядов мотив женской натуры печи используется активно. Болезни детей изгоняют путем их «запекания» в печи. Заболевшего ребенка заворачивали в пеленку и на лопате сажали в теплую печь. «Запекали» также детей, отстающих в развитии [34] . Иногда детей парили в русской печи, куда предварительно настилали солому [35] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Печь способна исцелить и уберечь человека. В словесных формулах отчетливо прослеживается оберегающая способность печи – «Как эта заслонница в печи жар бережет, так же бы и Бог меня берег» [36] .

Печь выступает символом родного дома. Рекрут, уходя на военную службу, для благополучного возвращения домой должен был три раза покрутиться на печи, а отколотый ее кусочек взять с собой.

Печь в традиционной культуре выступает как один из наиболее значимых элементов жилища, в экономическом и ритуальном плане она выступала хронологически первым центром [37] . В самом процессе изготовления печи заложены экстраутилитарные функции. Печь – обиталище предков, от характера взаимоотношений с ними зависит судьба дома, семьи и каждого ее члена. Печь – центр и важнейшая составная часть дома, символ родного гнезда.

• [1] Лыткин В.И., Гуляев Е.С.. Краткий этимологический словарь коми языка. Сыктывкар, 1999. С.217.
• [2] Там же. С. 149, 109.
• [3] Игушев А.Р., Савельева Э.А. Средневековые городища в бассейне р.Виледи // Коренные этносы Севера европейской части России на пороге нового тысячелетия: история, современность, перспективы (сборник статей). Сыктывкар, 2000. С.169; Королев К.С. Угдымский археологический комплекс на средней Вычегде. Сыктывкар, 2002. С.54.
• [4] Игушев А.Р., Савельева Э.А. Средневековые городища в бассейне р.Виледи. С.169; Королев К.С. Угдымский археологический комплекс на средней Вычегде. С.54.
• [5] Камни представляют собой породу альбитит, мелкозернистые, состоят из полевого шпата (альбита) с небольшим количеством серицита. Их происхождение – магматическое или метасоматическое. Определение выполнено Т.П.Майоровой.
• [6] Образцы коми–зырянской речи / Сост. Т.И.Жилина, В.А.Сорвачева. Сыктывкар, 1971. С.107.
• [7] Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983. С.128.
• [8] Денисова И.М. Дерево – дом – храм в русском народном искусстве // Советская этнография. 1990. №6. С.108–109.
• [9] Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. С.39–40.
• [10] Там же. С.167.
• [11] Элиаде М. Священное и мирское / Пер. с фр., предисл. и коммент. Н.К.Гарбовского. М., 1994. С.108.
• [12] Фоноархив проблемной научно–исследовательской лаборатории фольклорно–археографических исследований Сыктывкарского государственного университета. 1423–40 (далее: ФА ПНИЛ ФАИ СыктГУ.
• [13] Афанасьев А.Н. Древо жизни. М., 1982. С.181.
• [14] Голан А. Миф и символ. 2-е изд. Иерусалим, М.: Тарбут, Русслит, 1993. С.32–33.
• [15] Архив КНЦ УрО РАН. Ф.1. Оп.12. Ед.хр.43. С.125.
• [16] Старообрядческий центр на Вашке: Устная и письменная традиция Удоры: Материалы и исследования. Сыктывкар: Сыктывкарский университет, 2002. С.223.
• [17] ФА ПНИЛ ФАИ СыктГУ. 1410–29.
• [18] Бардина П.Е. Представления и обряды, связанные с жилищем у русского населения Среднего Приобья // Мировоззрение народов Западной Сибири по археологическим и этнографическим данным: Тез. докл. Томск: Томский университет, 1985. С.28.
• [19] Чагин Г.Н. Окружающий мир в традиционном мировоззрении русских крестьян Среднего Урала. Пермь: Пермский университет, 1998. С.22.
• [20] Мельников П.И. (Андрей Печерский). Очерки мордвы. Саранск: Мордовское книжное издательство, 1981. С.57.
• [21] Образцы коми–зырянской речи … С.127.
• [22] Винокурова И.Ю. Огонь в мифологии вепсов // Вепсы: история, культура и межэтнические контакты. Сб. науч. трудов. Петрозаводск: Петрозаводский университет, 1999. С.159.
• [23] Коровина Н.С. Древние погребальные обычаи коми (по материалам фольклора) // Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры: сборник статей в 2-х томах. Том.II. Филология. Этнология. Сыктывкар: КНЦ УрО РАН, 1996. С.130.
• [24] ФА ПНИЛ ФАИ СыктГУ. 1309–22.
• [25] Элиаде М. Священное и мирское. С.42–43.
• [26] Жеребцов Л.Н. Крестьянское жилище в Коми АССР. Сыктывкар, 1971. С.79.
• [27] ФА ПНИЛ ФАИ СыктГУ. 1309–22.
• [28] Чагин Г.Н. Окружающий мир в традиционном мировоззрении… С.11.
• [29] Коми шусьoгъяс да кывйозъяс (Коми пословицы и поговорки) / Сост. Ф.В.Плесовский Сыктывкар, 1983. С.149.
• [30] ФА ПНИЛ ФАИ СыктГУ. 1319–26.
• [31] ФА ПНИЛ ФАИ СыктГУ. 1307–5.
• [32] Кузнецова В.П. Причитания в северно–русском свадебном обряде. Петрозаводск, 1993. С.34–38 и др.
• [33] Чагин Г.Н. Окружающий мир в традиционном мировоззрении… С.28.
• [34] Ильина И.В. Народная медицина коми. Сыктывкар, 1997. С.88.
• [35] ФА ПНИЛ ФАИ. 1314.
• [36] ФА ПНИЛ ФАИ СыктГУ. 1319–14.
• [37] Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян… С.160.