Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Работа выполнена по программе 21.4 Адаптация народов и культур к изменениям природной среды, социальным и техногенным трансформациям (проект 21.4.3).

Коми издавна знали пути в Зауралье и поддерживали торговые связи с местным населением (народами ханты, манси, ненцами), промышляли пушнину. Манси интенсивно контактировали с коми–пермяками на Урале и коми–зырянами восточных районов Коми края (в XV–XVI вв. вогулы неоднократно совершали набеги на земли коми, а те, в свою очередь, принимали активное участие в военных походах русских князей за Урал во владения манси). Ижемские оленеводы кочевали в восточных предгорьях Полярного Урала и бассейне Нижней Оби. На Сибирском Севере коми–зыряне основали ряд торговых и промысловых поселков (Обдорск, Мангазею, Уркар, Войкар), участвовали в строительстве городов (Березов, Пелым, Верхотурье) и селились в них в качестве посадских, торговых и служилых людей. В XVI–XVII вв. группы северных зырян довольно широко расселились по Зауралью и северу Западной Сибири [1] . С 1840-х гг. началось активное переселение ижемских оленеводов на сибирские земли, положившее начало формированию этноареальной группы обских коми. Ижемцы основали д.Саранпауль, обосновались в г. Березове и с.Мужи; на рубеже XIХ–ХХ вв. появились в поселках Ломбовож, Няксимволь, Казым, Подгорный, Овгорт, Ямгорт [2] . Процесс заселения Нижнего Приобья ижемскими зырянами происходил стремительными темпами. К началу ХХ в. в ряде поселков хозяйства коми стали составлять значительную часть относительно мансийских и хантыйских дворов, а нередко – численно преобладали [3] . Таким образом сформировался Нижнеобский центр культуры ижемских коми–зырян.

Переселившись за Урал, ижемцы продолжали заниматься оленеводством, выделкой кожи, охотничьим промыслом, рыболовством. Характерной особенностью обских зырян являлись интенсивные торговые и миграционные контакты с Коми краем; сохранялись культурные и хозяйственно–бытовые традиции. Вместе с тем, осваивая западносибирские земли, коми неизбежно становились участниками культурно–бытовых взаимоотношений с народами ханты и манси, ранее обосновавшимися на данной территории, что приводило к некоторым изменениям в культурно–бытовом укладе зырян, причем не только в секторе материальной культуры, но и в религиозно–обрядовом комплексе. Следует отметить, что модификации, касающиеся сфер духовной культуры, были связаны не с заимствованием у обских угров тех или иных традиций, а, в основном, являлись результатом переосмысления издавна существовавших у коми обычаев и обрядов.

На территории Нижнего Приобья угры «подчинены» в культурном отношении зырянам, которые для них являются основными носителями и посредниками в трансляции «русской культуры».

На сегодняшний день западносибирские коми–зыряне довольно четко определяют для себя границу своего и чужого пространства. Несмотря на относительную давность проживания в Сибири, зыряне продолжают считать данную территорию хантыйской и мансийской. Рассказы о духах – лесных хозяевах, вторгающихся в жилища людей, на территории Нижнего Приобья в представлениях коми связаны с хантыйскими и мансийскими захоронениями. Аналогичные былички известны в Коми крае, в том числе в бассейне Печоры и Ижмы. Однако ижемцы, живущие в Европейской России, происхождение вредоносных мифологических персонажей (лешака, банного демона гуреньки и т.п.) обычно не соотносят с иными этносами, например ненцами. Там (на Ижме) всегда почему–то чудилось. То ли за Урал нечистая сила не переходит. Там всегда рассказывали, случаи разные были. А здесь – другое. Нечистая сила не могла Урал пересечь [4] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Ландшафтно–мифологическая граница обозначалась поклонными и обетными крестами, традиция установки которых была распространена на Русском Севере, а также в Коми крае [5] . Деревянный крест был сооружен на Северном Урале первыми ижемскими колонистами Нижнего Приобья в знак памяти о переходе через Урал, отмечая середину пути. Народ в Сибирь шел с Ижмы, с Коми-то. Многие семьи со своими оленями, с баранами через Урал перевалили. Много народа пришло сюда. И на гору сюда поднялись. И увидели реку. Река, значит, кончаются горы, скоро поселок будет. И на этом месте крест поставили [6] . Около этого креста оленеводы останавливались передохнуть, молились, приносили жертву (хлеб, спиртное) и пили водку из медных колокольчиков, снимая их с оленей [7] . Связанные с крестом легенды представляют собой обращение к его апотропейным функциям. Предания повествуют о неоднократных разрушениях и восстановлениях креста. В настоящее время на том месте стоит новый крест, воздвигнутый в 1990-х гг.; он является объектом паломничества зауральских коми.

Ключевым моментом противопоставления зырянами себя автохтонному населению севера Западной Сибири является антитеза язычества и христианства. Осознавая себя народом православным и глубоко верующим (несмотря на пласт развитых народно–христианских воззрений и внушительный пандемонимум), коми относятся к ритуально–обрядовой сфере хантов и манси весьма пренебрежительно (на личные соседские взаимоотношения это не распространяется).

На современном этапе развития этноареальной группы обских коми происходит переосмысление ее носителями ряда традиций, существовавших до переселения за Урал и сохранившихся у зырян Европейской части России. Побудительным мотивом такого рода процессов стало противопоставление своих традиций хантыйским и мансийским. В случае совпадения зырянских обычаев с угорскими коми могут от них отказаться, мотивируя этот факт своей приверженностью к православной вере. Подобное отношение затронуло даже самую консервативную часть ритуальной сферы, став причиной переосмысления ряда элементов похоронно–поминальной обрядности. Например, зыряне пос. Овгорт (ЯНАО, р.Сыня) утверждали, что у них не принято устраивать на кладбище поминальных трапез, поскольку считается, что приносить еду и спиртное на могилы и угощать там покойников – традиция исключительно хантыйская, то есть языческая. Они же, как истинные христиане, после посещения кладбища (обычно в родительские дни и дату смерти) устраивают поминальное застолье дома. При этом нередко к столу «приглашают» и умерших родственников [8] . Следует отметить, что поминальные трапезы на могилах – распространенное явление в обрядовой практике как русских, так и коми (зырян и пермяков). В частности, в Республике Коми (и ряде других регионов, где проживают русские, зыряне, пермяки) приношение еды на кладбище в дни поминовения широко практикуется и считается непременным условием общения с умершими. В поселках Овгорт и Ямгорт (ЯНАО, р.Сыня), где хантыйское население численно превышает коми–зырянское, от обычая приносить на кладбище пищу в первую очередь отрекались женщины. В качестве аргумента они утверждали, что приносят еду на могилы только язычники–ханты, а православные люди не делают этого в принципе. Мужчины признавали, что трапеза на могилах была для коми–ижемцев обычным явлением еще в недавнем прошлом (до начала 1970–х гг.), когда хантыйские и зырянские кладбища при этих поселках существовали отдельно. С той поры, когда ханты начали устраивать свои захоронения (и совершать соответствующие обряды) неподалеку от погребений коми, зыряне перестали угощать там предков [9] . Таким образом, стремление противопоставить свою обрядовую практику хантыйской оказывается у зырян, живущих по реке Сыня, сильнее желания сохранить некоторые традиции.

В ряде поселков Нижнего Приобья обращает на себя внимание факт повседневного ношения женщинами преклонного возраста традиционного костюма ижемских зырян (см. рис.1). Он состоит из сарафана на узких лямках с перелиной под грудь, нижней юбки, рубахи с длинными пышными рукавами на широких манжетах и пуговицами впереди (вшивные плечи и воротник–стойка отличаются по цвету), длинного фартука и пояса. На голову надевается кокошник, поверх него повязывается большой шерстяной платок – концами назад. Праздничный вариант костюма включает украшения: бусы, серебряную цепочку и брошь, прикалываемую высоко, у горла (см. рис.2). Иногда на праздничную сорочку специально не пришивают верхнюю пуговицу, чтобы воротник закалывать брошью. На парадный фартук пришивают кружевную полосу. Ижемский пояс плетется из цветных шерстяных ниток особым способом – «в елочку», его концы оформлены большими кистями. Длина праздничного женского пояса достигает 2,5–3 м. Его дважды обматывают вокруг тела под грудью и завязывают сбоку на бант; один конец должен свисать ниже другого. Иногда плетеный пояс заменяют широкой атласной лентой, повязывая ее тем же способом. В будние дни вместо пояса используют узкую ленточку или тесьму (длиной около 2 м), также обматываясь ею дважды, но завязывая на узел. Дома на голове обычно носят кокошник (см. рис.3). Выходя на улицу или встречая гостей, поверх кокошника повязывают платок. Как в праздничном, так и в повседневном костюме используются яркие разноцветные ткани. Широко применяются современные материалы, в том числе и синтетические; в пояса вплетаются люрексовые нитки. Для изготовления праздничного наряда преимущество отдается атласу или парче. Будничный костюм шьют из простых тканей, таких как ситец или сатин.

Молодые женщины и мужчины всех возрастов сегодня носят одежду современного покроя (называемую местными жителями «русской»). Многие женщины старшего поколения, отказавшись от повседневной носки национального костюма, перешли на фабричное платье – как более удобный в быту вариант одежды; в торжественных случаях одеваются в ижемский наряд. Иногда пожилые зырянки, не желая отказываться от традиционного сарафана (будничный покрой которого постепенно упрощался и на современном этапе превратился в юбку на лямках, одеваемую под грудь), совмещают основные элементы ижемского костюма (сарафан, фартук, кокошник) с магазинными кофточками.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В Республике Коми традиция ношения повседневного национального костюма практически исчезла. Например, на Ижме большинство женщин преклонного возраста хотя и имеют традиционный праздничный костюм, одевают его крайне редко. Здесь встречаются сарафаны, сшитые еще в середине XIX в. и доставшиеся по наследству от бабушек и прабабушек (см. рис.4). Чаще всего эти наряды приготовлены для собственного погребения. Некоторые бабушки отдали свои сарафаны правнучкам и внучкам, которые одевают их по случаю возобновившихся сельских праздничных гуляний, для выступлений в фольклорных коллективах.

Вероятно, ношение традиционного костюма, потерявшее актуальность в Республике Коми – преимущественно однородной этнической среде – обрело особую значимость у коми–ижемцев западносибирского Севера, в условиях иноэтничного окружения. Стимулом для повседневного использования обскими зырянами традиционной одежды (или хотя бы ее элементов), скорее всего, явился пример народов ханты и манси, женщины которых ходят в национальных костюмах. Таким образом, ношением ижемского наряда может выражаться стремление зырян обозначить свою принадлежность к коми этносу и подчеркнуть национальную самобытность диаспоры (см. рис.5).

Еще одним существенным аспектом возвращения к традиционному костюму ижемских зырянок может являться их преклонный возраст. Ношение кокошника, сарафана и пояса слывет богоугодным делом, что особенно важно накануне пути в «вечный» мир. Считается желательным предстать перед Богом в национальном одеянии, которое почти у каждой старушки припасено на смертный час, даже если она и не носила сарафан повседневно. Соответственно, традиционный костюм – это не только показатель национальной принадлежности, но и сакральный атрибут пожилой женщины, выражающий ее духовность.

Таким образом, приобские поселки зырян являются своеобразными центрами коми–ижемской культуры за Уралом. Обосновавшись на территории западносибирского Севера, в окружении иноэтничного населения, обские коми консолидировались в стремлении сохранить собственные этнокультурные традиции. В этой ситуации имели место факты этнокультурной дивергентности, основанной на противопоставлении православного и языческого культов. И таким образом происходил процесс эндоэтнической консолидации, наиболее актуальной для диаспор.

• [1] Бахрушин С. В. Остяцкие и вогульские княжества в XVI-XVII вв. // Бахрушин С.В. Научные труды. М., 1955. Т.3. С.113–114; Жеребцов Л.Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с другими народами. М., 1982. С.177 и сл.
• [2] Жеребцов Л.Н. Историко-культурные взаимоотношения... С.180.
• [3] Конаков Н.Д., Котов О.В. Этноареальные группы коми. Формирование и современное этнокультурное состояние. М., 1991. С.49–59.
• [4] Полевые материалы автора (ПМА): Тюменская обл., Ямало-Ненецкий автономный округ (ЯНАО), п.Мужи, 2004.
• [5] Подробнее см.: Голубкова О.В. Этнокультурное взаимодействие русских и северных коми-зырян в сфере сакрального символизма // Археология, этнография и антропология Евразии. 2006. №3. С.101–111.
• [6] ПМА, ЯНАО, п.Мужи, 2004.
• [7] ПМА, там же.
• [8] ПМА, 2004.
• [9] ПМА, 2004.