Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Погребальный обряд как тип переходного обряда ритуально закрепляет перемену статуса человека. Поэтому все ритуалы погребального обряда направлены на то, чтобы умерший приобрел статус «родителей». Этот момент весьма важен в контексте жизненной парадигмы, которая определяется системой «живые–мертвые». Отсюда вытекают представления о возможной помощи умерших в делах живых, установление коммуникативных связях между которыми возможно при условии обрядового кормления [1] .

В контексте похоронно–поминальной обрядности особое место занимает предметная сфера, куда входит и поминальная еда. Пища, удовлетворяя биологические потребности человека, выступает неким символом, знаком восстановления нарушенных смертью границ между мирами. Поминальная трапеза представляет собой способ угощения как «со стороны жизни», так и «со стороны смерти», т.е. поминальная еда одновременно принадлежит двум мирам [2] . Обрядовая трапеза сопровождает каждый ритуал.

Правила составления меню тризны особо подчеркивают одновременность действий «угощать, давать еду» и «угощаться, брать еду». Так, поминальная трапеза характеризуется сменой горячих и холодных блюд. Первые рассматривается как пища для живых, а вторые – для умерших. В этой связи уместно привести народные представления о том, что умершие питаются паром (ру) горячей пищи, т.е. сама горячая еда одновременно выступает едой для двух миров. Основной характеристикой поминальной трапезы является изобилие еды. Изобилие выступает главной характеристикой царства небесного. Так, изобилие урожая, особенно картофеля, в народной культуре трактуется как предвестие смерти.

Существуют четкие правила формирования поминального стола. В обязательный репертуар тризны всех этнографических групп коми входят кутья, яйца, пиво, связанные с кругом рождений, а также блины, овсяный кисель и рыбник. Хлеб и выпечка также составляют меню поминок, количество которых означает изобилия. Все остальные блюда готовятся в зависимости от сезона и скоромных/постных дней. Атрибутами загробной еды выступают сладкие и мучные блюда.

Кутья (куття, макуття) представляет собой сладкую зерновую кашу. Слово «макуття», характерное для прилузских и вымских коми, буквально означает «кутья с медом», но мед как ингредиент не используют. Сладкую составляющую представляют ягоды, сахарный песок или изюм. В современной практике в кутью добавляют варенье, но не протертое, а имеющее отдельные ягодки, называя их «oч». Слово «oч» в допермской основе обозначало какой–то вид злака, хлеба в зерне. В данном случае кутья ассоциировалась с зерном, символика которого связывается с кругом перерождения. У сысольских и прилузских коми существует особенность, связанная с добавлением в кутью гороха, который в народной культуре ассоциируется со слезами. Кутья определяется как неделимая символическая единица, ее символика не может быть расчленена на ряд признаков (вода, зерно, вареное, сладкое, неделимое и др.), обрядовая семантика которых обеспечивается именно своей интегральностью [3] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В традиционной культуре яйцо (кольк, позтыр), как символ победы жизни над смертью, используется в похоронно–погребальной обрядности. Такая характеристика яйца имеет мифологическую основу. Так, по сюжету одного из космогонических мифов по бескрайнему морю–океану плавала утка (чoж), носившая в себе яйца жизнезарождения. Из шести снесенных ею яиц четыре были поглощены пучиной моря, и только два были спасены. Из двух последних яиц появились два утенка – Ен и Омоль, олицетворяющие два противоположных начала, жизнь и смерть, добро и зло, день и ночь [4] . Исходя из мифопоэтического контекста, в народной культуре яйцо рассматривалось как некий символ источника жизни, возрождения, богатства и благополучия. В тех случаях, когда свежие яйца укладывались возле лица покойного, они наряду с медными монетами выступают определенной платой за место на кладбище; бросают и в могильную яму. В Прилузье на свеженасыпанной могиле совершали тризну, каждому из присутствовавших на ней полагалось съесть яйцо.

Интерес представляет способ поминания коми (пермяками) легендарной чуди, которая в мифологической картине загробного мира выступала в роли первопредка. Поминальным днем языческой чуди, которая заживо погребла себя, была суббота после Семика. Выбор этого дня был неслучайным. По преданиям именно в Семик после трех лет пребывания чуди в ямах появились яйца и птицы [5] .

В практике составления поминального стола вымских коми в скоромные дни обязательным блюдом выступает цельно приготовленная утка, которую делят на части за столом и раздают каждому участнику тризны. Появление на поминальном столе утки, принадлежащей к семантической сфере смерти, весьма значимо в обряде. Представления коми о птице как медиаторе между мирами [6] соотносится с образом древнеиранской царь–птицы, обитавшей на древе всех семян. Царь–птица относит семена к волшебному источнику с тем, чтобы вместе с дождем они разносились по всей земле [7] . В этом контексте интересна практика устройства на кладбищах в ряде районов проживания коми специальных кормушек для птиц, а повсеместно характерно посыпание могильного холма зерном, предназначенным для птиц.

Домашнее пиво (сур) является обязательным атрибутом поминального стола, хотя развитые традиции потребления алкогольных напитков не характерны для коми. В лексике коми языка слова «чуж» (солод), «чужва» (сусло), из которых готовится пиво, и «чужны» (родиться, появиться, прорасти) находятся в едином семантическом поле и связаны с животворящей силой.

В традиционной системе питания коми (зырян) блины выступают как празднично–ритуальная пища. На поминки обязательно готовили блины из ячменной, а позже и пшеничной муки. Каждый участник поминок должен отведать блины. Обязательным атрибутом поминального стола выступал и овсяный или гороховый кисель. В отдельных районах существует запрет на подачу овсяного/ горохового киселя на свадебный стол.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Рыбник (черинянь, курник, кулебяка) также обязательно подавался на поминках. Однако не вся рыба могла служить для него начинкой. Существовал строгий запрет на использование щуки и налима для рыбника, предназначенного для поминок. Народное объяснение такой традиции связано с мнением, что эти рыбы питаются утопленниками. В другие дни рыбник из щуки считался наиболее вкусным, что особенно распространено в районах, где нет полноводных рек. Информанты отмечают, что на поминальный стол обязательно выкладывают три рыбника, один из которых выставлялся в «красный угол» для «родителей». Рыбник, выступая обрядовой пищей, отражает как древние рыболоведческие, так и поздние сельскохозяйственные традиции.

Из локальных отличий можно отметить практику приготовления ижемцами на поминки печени (мус).

Во время тризны на край стола, обращенный в «красный угол», ставилась пища для умершего, и эта часть стола оставалась незанятой. На 40-й день там усаживался «заместитель» покойника, которого по окончании тризны провожали на улицу, давая с собой пищу, собранную со стола и завернутую в полотенце, которое висело 40 дней в доме покойного. Трапеза сорокового дня отмечается наличием 40 блюд.

Все члены сельского общества должны были принять участие в похоронах. Интересна организация прощания, когда приходили не с пустыми руками, а приносили какую–нибудь еду, что на мифологическом уровне можно рассматривать как пищу для предков.

Организация поминального стола сразу после похорон имеет локальные отличия. Так, ижемцы в день похорон дважды ходят на кладбище. В первый приход осуществляют погребение. Затем идут в дом, где поминают, а после этого снова идут на кладбище, неся с собой еду, предназначенную для «родителей». На Сысоле после похорон на кладбище посылают детей, чтобы те пригласили покойника за поминальный стол. В остальных районах проживания коми (зырян) поминальную еду берут с собой на кладбище, где на свежезасыпанной могиле устраивают тризну, а по возвращении домой садятся за поминальный стол. Первыми за стол усаживают копальщиков и обмывальщиков. В последнюю очередь за стол садятся близкие родственники. Готовят еду и подают на стол не близкие родственники покойного.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Сервировка поминального стола имела свои особенности. На поминках можно есть только ложками. Это правило стараются соблюдать и в современных условиях. Пищу, выставляемую для покойника, клали в посуду, которой тот пользовался при жизни или же в посуду с каким-нибудь дефектом, тем самым подчеркивали предназначение этой пищи. Поминальный стол начинается с подачи кутьи. Каждый из участников тризны по кругу пробовал ее три раза. Еда с поминального стола должна быть съедена полностью. В случае если она оставалась, то ее раздавали на улице.

Необходимо подчеркнуть, что начало любой будничной трапезы отмечалось приглашением предков–родителей к столу. Но приглашали только в первой половине дня. Считалось, что во второй половине покойников «не тревожат». Практику ежедневного выставления в «красный угол» горячего хлеба можно рассматривать как одну из форм гостеприимства и связанного с ним ритуального кормления умерших родственников. Пища, выставляемая в «красный угол», по народным представлениям, наделялась особыми магическими свойствами, способна исцелить недуги. Такую пищу вечером отдавали детям для укрепления их здоровья.

Взаимоотношения в системе «живые–мертвые» хорошо просматриваются в практике раздачи охотниками части своей добычи немощным членам сельской общины, в доме которых не было охотника. Раздача части добычи связана с представлениями о том, что в следующем сезоне удача не отвернется от охотника. Приняв и накормив гостя, которого рассматривали как представителя иного мира, при прощании всегда благодарили посетителя за приход в дом. В коми традиции еда, отданная нищим и детям, предназначена умершим родственникам. Эту практику можно рассматривать как способ «кормления» «родителей».

На Пасху было принято ходить на кладбище, принося умершим угощение, в состав которого входили зерно, пасхальные яйца и пиво [8] . В родительские субботы принято ходить на кладбище и устраивать там поминки по всем «родителям».

Таким образом, пища в похоронно–поминальной обрядности выступает неким предметным символом, смысл которого трудно выразить другими средствам. В славянской культуре загробный мир и еда ассоциируются так, что еда выступает строительным материалом загробья [9] . С одной стороны, съеденная пища за помин души объединяла в единое целое мир живых и мир мертвых, от расположения последних зависело благополучие живых. Поминальная трапеза способствовала восстановлению равновесия между мирами. С другой стороны, совместная тризна выступала неким способом перераспределения общественного богатства, каждый из участников которой получал свою долю. Но ее можно было получить только при условии внесения собственного пая в виде различных видов пищи.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Обилие подаваемых блюд, часть из которых связана с кругом рождений, чередование горячей и холодной пищи можно связать с представлениями о еде как источнике жизни и противопоставлении культурного природному. В данном контексте культурное ассоциируется с горячей пищей, а холодная пища – с природным. А в целом это могло означать возвращение умершего в изначальное состояние (небытие), но с надеждой на будущее возрождение в мире живых.

• [1] Лимеров П.Ф. Мифология загробного мира. Сыктывкар, 1998. С.61.
• [2] Седакова О.А. Поэтика обряда. Погребальная обрядность восточных и южных славян. М., 2004. С.107.
• [3] Седакова О.А. Поэтика обряда ... С.112.
• [4] Плесовский Ф.В. Космогонические мифы коми и удмуртов // Этнография и фольклор коми. Сыктывкар, 1972. С.39. (Труды Ин-та яз., лит. и истории Коми науч. центра; Вып.13).
• [5] Лимеров П.Ф. Мифология загробного мира. С.96.
• [6] У коми (зырян) существует примета: когда в дом залетит птица, в доме будет покойник.
• [7] Семенов В.А., Чудова Т.И. Культовая пластика: каталог выставки. Сыктывкар, 2003. С. 6–7.
• [8] Конаков Н.Д. От святок до сочельника. Коми традиционные календарные обряда. Сыктывкар, 1993. С.59–60.
• [9] Седакова О.А. Поэтика обряда... С.114.