Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Село Прокопьевка Прилузского района, расположенное на реке Летке (правый приток р.Вятки), входит в пограничную зону Республики Коми и Кировской области и является контактной зоной коми и русских. Именно это во многом определило локальную специфику обрядовой жизни села и всего летского куста деревень.

Современное состояние песенной традиции этого села характеризуется высокой степенью сохранности и устойчивостью репертуара. На сегодняшний день мы располагаем 27 песенно–игровыми сюжетами, приуроченными к рождественским молодежным игрищам, и 32 сюжетами лирических песен. При этом необходимо отметить, что целенаправленные полевые исследования летской традиции в целом начались относительно недавно. Самые ранние записи сделаны в 1980 г. местным любителем–краеведом Петром Григорьевичем Сухогузовым. [1] Сюда входят разнообразные сведения из истории села, представлены различные жанры устной несказочной прозы, аудиозаписи с образцами песенной традиции. С 1991 г. по 2006 г. в с.Прокопьевка и других селах по р.Летке был проведен ряд экспедиций сотрудниками Института языка, литературы и истории Коми Научного центра Уральского отделения Российской Академии наук (ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН) и Сыктывкарского государственного университета.

Весь песенный репертуар включает в себя тексты, исполняемые исключительно на русском языке. Национальная специфика, связанная с переосмыслением русского фольклора как иноязычного, в данной традиции практически отсутствует. В этом смысле летская традиция имеет особое положение в сравнении с ситуацией фольклорного двуязычия в других районах республики и является примером консервации севернорусской традиции, характерной для контактных зон коми–русского пограничья. [2]

По местной терминологии лирические песни обозначались как «бесёдные», «кузь сьыланкывъяс (песняяс)» (длинные песни). Под любую из этих песен можно было плясать («какой мотив, так и пляшешь»): шли по кругу, притопывая. Многие из песен имеют удлиненные мелодические окончания, которые сопровождаются ритмичными притопами. По сведениям некоторых исполнителей, поющие постарше притопывали, сидя за столом, таким образом, создавая своеобразный аккомпанемент, а молодые могли пританцовывать, двигаясь по кругу. В последних экспедиционных записях (2006 г.) лирические песни так и определяются исполнителями «кузь йoктан сьыланкыв» (длинные плясовые песни). [3]

Имеется, хотя и достаточно размытое, исполнительское деление на солдатские и любовные песни. [4] Так, к солдатским отнесены сюжеты «Уж ты полюшка наша» (солдат просит коня передать отцу–матери о венчании с сырой землей) и «Как поехал наш–от император» (смерть и похороны императора Александра в Таганроге). К этой же группе песен можно отнести сюжеты «Сказано было указано» (набор в армию; солдаты плачут); «Нападал снежочик» (лагерь стоял; приготовление скудной солдатской еды; разговоры о том, что дома не бывать). В сюжетах любовной лирики реализуются традиционные мотивы: печаль об уходящей молодости, неудачное замужество, расставание с любимым и т.д.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В плане структурной организации анализируемых текстов можно отметить, что лирические песни достаточно часто связаны между собой на уровне общих формул и даже на уровне общих текстовых фрагментов. Например, формулами описания лица девушки и покупки «пивца–винца» завершаются песни «Как у нашего хозяина» и «Соловей мой да только молодой». В первом случае они включены в сюжет: у хозяина дочь хороша, пир–беседа, выбрала дружка Иванушка, он выводит Катю на крылечко; во втором – парень рассуждает, кого послать к девушке: старого, малого, ровню:

В качестве еще одной особенности анализируемых лирических песен можно отметить устойчивое использование развернутых поэтических формул. Речь может идти о традиционных для лирики формулах, например, в песне «Уж ты полюшка наша»: женился на чужой стороне, на другой жене, обвенчали за землю русскую; постелюшка – зеленый луг, подушечка – трава шелковая, одеялушка – ночка темная, умывальница – утренняя роса, утиральница – солнце красненькое; закопали меня в сырой земле, засыпали желтым песком, затоптали солдатским каблучком. [5] Но в большинстве случаев мы наблюдаем варьирование содержательного плана при сохранении устойчивых приемов формальной организации текста. Основываясь на определенных стилистических и композиционных приемах, создаются достаточно оригинальные структурные единицы, которые мы склонны связывать с процессами освоения иноязычных текстов. Так, формулы могут строиться по типу цепевидных структур, как, например, в песне «Вечор молодой»:

…Колечки бренчат (ы),Колечки-тö бренчат, да,В избу не зайду.

В избу не зайдут(ы),Кöтя в избу-тö зайду, да,Богу не молюсь.…Кöтя богу-тö молюсь, да,Лавку не сяду.…Кöтя лавöчку сяду, да,Перьёд не сяду.…Кöтя вперьёд-тö сяду, да,Стöкан не примью.…Кöтя стöкан-тö примью, да,Всю-тö не выпью.…Кöтя всю выпью, да,Пьяна не буду.…Кöть пьяна-тö буду, да,Песню не скажу.…Кöтя песенку скажу, да,Плясать не пöйду.…Кöть плясати-тö пöйду, да,Всю-тö не пляшу.

Как, видно, в каждой строфе чередуются отрицание и утверждение одного и того же действия с присоединением следующего отрицания, которое, в свою очередь, повторяется в следующей строфе и т.д. Внешняя алогичность, присущая данному фрагменту, компенсируется четкостью структурной организации, создающей эффект поступательного действия.

Формулы могут строиться и на нанизывании рифмованных строк, при этом содержательно–смысловая сторона отходит на второй план. В качестве примера приведем фрагмент песни «Струбенька струбила»:

…вица,Да буди же ты, девица, будь же ты, красна, ок и,Да будь же красная за мнöю.

…мнöю, да,Я за мнöю, öли, предо мнöю,Да предо мнöю спать со мнöю.…Спать сö мнöю, öли, сö душöю,Да сö душöю, со телöю (й).…Сö телöю, öли, сö спинöю,Да сö спинöю, хлеб чужöю.

В роли еще одной сюжетно–композиционной доминанты может выступать перечисление синонимичных в смысловом отношении объектов, заполняющее собой пространственную структуру «длинной» песни. Так, в песне «Воля девичья миновалася» в пяти из тринадцати строф изображены природные ландшафты, традиционно связанные с семантическим комплексом раздумий, тоски и т.д.:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

.. ла Вöлга, ох,Пöтöпила Вöлга да седулай… ой–ой–ой,Седула те луга(й).

… ла луга, ох,Седула те луга да круты бе… ой–ой–ой,Круты бе… берега.

Берега, ох,Круты берега да чöрный öй… ой–ой–ой,Чöрныйö (й) (зёра.

Озера, ох,Чöрныйö озёра да тикийöй… ой–ой–ой,Тикийö(й) öстрöва(й).

Острöва, ох,Тикий(й) öстрова да(й) у рекий… ой–ой–ой,У реки травöй куст.

Далее появляется образ сада, и завершается текст образом молодца, гуляющего со товарищем. В сравнении с представленным фрагментом собственно сюжет «воля девичья миновалась, парень–от–гулял со товарищем» – занимает незначительное место.

Подобные способы организации песенного текста характерны для большинства лирических песен данной традиции. Использование цепевидных структур, максимально широкого спектра синонимичных рядов, рифмованных перечислений являются своего рода механизмами упорядочивания текста. Можно предположить, что именно тенденция к такой структурной организации восполняет пробелы в осмыслении иноязычных текстов. На наш взгляд, исследование лирических песен данной традиции перспективно не только в сопоставлении с русскими традициями. Можно отметить, что во многих локальных коми традициях широко бытовали песни, в том числе и на родном для носителей традиции языке, в которых использование формальных универсалий становится одним их способов осмысления и вторичной этимологизации заимствованных текстов.

Прежде чем приступить к описанию песенно–игровой традиции необходимо отметить, что в селе Прокопьевке на протяжении нескольких лет собираются рождественские игрища, возобновленные после некоторого перерыва, с сохранением традиционного сценария и приуроченности к 14 и 19 января. Таким образом, мы имеем возможность описать обряд не только на основе воспоминаний о рождественских собраниях, а на основе реального разыгрывания этого обрядового комплекса.

Хороводно–игровую часть здесь предварял песенный зачин. К одной из этих песен относится «На игрище девок прибывает», которая не сопровождалась действием. В идейно–содержательном плане с ней перекликается песня «Девушки, не сидеть пришли», которая была вариантом начала игрищ и сопровождала наборный хоровод. В них задаются статусно–ролевые установки всех участников игрищ: молодежь, зрители, «старухи», которые исполняли песни и руководили всей игрой.

Кроме наборного в комплекс общих хороводов входили «плетень» и «столбы». Сопровождали хороводы песни «Девка выскочи у нас», «Девки в сад пошли», «Девушки не сидеть пришли», «Вьется, вьется кругенек», «Вейся ты вейся, капустка», «Из–за гор девина», «Ешшo встать бы мне». В пределах трех названных хороводов песенное сопровождение могло варьироваться.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Если обозначение «столбы» связано с конкретным типом хоровода и песней, то слово «плетень» имеет несколько значений: 1) тип хоровода – «плести плетень» («плетень плетитны») и «расплетать плетень» («плетень разьны»); 2) обозначение части игрищ до целовальных и припевочных песен. Как правило, эта часть игрища противопоставляется следующему блоку, в котором исполняются песни для каждой конкретной пары; 3) обозначение главных участников – пар вообще. Все эти значения слова «плетень» соотносятся с основным мотивом хороводной части игрищ, который находит свое выражение и на уровне текстов, и на уровне действий – витье, плетение, расплетание. Создание «плетня», как основная направленность хороводов, реализуется и в многократном повторении каждой песни и самих хороводов. Песня исполняется для каждого участника или пары, каждый из них должен пройти один и тот же круг действий. С мотивом витья тесно связана и идея бесконечности, неограниченности размеров «плетня», количества пар («Клубок доле, доле, доле…»). Следует иметь в виду и «растянутость» во времени, которую приобретает каждый хоровод.

После общих хороводов исполнялись песни с разыгрыванием, которые также исполнялись для каждой пары («Острог мой зеленой», «Ищoт Бoрис», «Ездил Иван–Караван», «Как не по лугу, лугу» и т.д.)

Еще одну группу игрищечных песен составляют целовальные и припевочные песни (с называнием имен парня и девушки) («Как у нашего у Сени», «Штой по Питерскoм заводе», «Все Аннушеньки пoдружки», «Киню–миню лебеду да берегу», «Чашечки литы, литы, литы», «По заводе были мы», «Прокачуся я по улочке», «Зайка из речку водичку пьет»). Изобразительная сторона в них сводится к минимуму: если в конце песни есть целовальная формула – целуются, в песнях, где называются имена, пара просто пляшет в кругу. По своим композиционным особенностям эти песни дублируют принципы построения плясовых песен. Одной из особенностей содержательной стороны данной группы является преобладающее значение мотивов, связанных с активностью девушек: разгульность, агрессивное поведение по отношению к парням. В ряде игр с песенным сопровождением («Синь–гoрьюч камешек», «Во поле, поле», «Хрен, мой хрен») реализуется символическое значение поцелуя как способа оживления, пробуждения парня.

В завершение можно отметить, что при такой сохранности данная традиция может послужить источником для научных изысканий и в области песенной поэтики, и в сфере локальных механизмов бытования и передачи традиции.

• [1] Материалы, собранные П.Г.Сухогузовым, хранятся в Центре фольклорных исследований Сыктывкарского университета.
• [2] Та же ситуация наблюдается, например, в д.Коптюга по реке Вашке (Удорский район Республики Коми), расположенной на границе с Архангельской областью.
• [3] Фольклорный фонд ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН, В1542.
• [4] Там же, В1553
• [5] См., например: Песенный фольклор Мезени / Сост. Н.П.Колпакова, Б.М.Добровольский, В.В.Митрофанова, В.В.Коргузалов. Л., 1967. №15.