Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: В статье представлены некоторые итоги обследования пограничных русско-вепсских терри торий сельского поселения Вепсское национальное Бабаевского района Вологодской области, составляющих единую культурную среду с населенным пунктом Межерье, что позволило пополнить базу источников по этим малоизученным территориям и дало основания предполагать существование (сохранение) на конец XIX – начало XX в. локальной этнической группы «межегоров».

Ключевые слова: этнолокальная группа; самосознание; этнодифференцирующий признак; этническая структура; системообразующие связи; разноэтничные компоненты;

Summary: The article presents the results of the survey of neighbouring Russian-Vepsian territories of Veps national rural settlement in Babayevsky district (Vologda region). These territories formed common cultural environment with the village of Mezherye. The survey made it possible to replenish the database of these understudied territories and allowed to assume the existence (preservation) of the Mezegors small local ethnic group in the late 19th and early 20th centuries.

Keywords: ethno-local group; self-consciousness; ethnodifferentiating feature; ethnic structure; system-forming connections; multiethnic components;

Белозерье – историческая область на северо-западе европейской части России. В былые времена, когда водные просторы представлялись человеку одним из самых удобных путей сообщения, именно Белозерье, бо гатое водными ресурсами и расположенное на границе трех основных водоразделов европейской части страны, стало ареной масштабных перемещений людей, что в немалой степени способствовало формированию этно культурной мозаичности. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Этническое разнообразие ярко представлено в топонимах Белозерья, включая разноэтничные топоним ные маркеры этнических границ. Топонимические изыскания последних лет позволяют в некоторых случаях восстановить историческую поэтапность маркировки этнической границы и реконструировать отдельные ее участки. Так, например, лингвистам удалось обнаружить консервацию в топонимах маркеров этнической гра ницы в части разграничения территорий «расселения вепсского и дорусского населения Белозерья, этноязыко вую принадлежность которого еще предстоит выяснить» [1] . Наличие среди белозерских топонимов значительно го количества калек и полукалек как переводных топонимов, по мнению лингвистов, свидетельствует в пользу длительных периодов двуязычия на территориях Белозерья и, следовательно, позволяет говорить о длительном сосуществовании и взаимодействии различных групп населения, оседавших здесь в результате разновременных перемещений [2] .

Многообразие локального культурного варьирования неизбежно ставит исследователей этнических общ ностей в зависимость от междисциплинарного подходов. Источниковая база по локальным общностям, как пра вило, скудна, а большая часть известных локальных групп либо находится на грани исчезновения, либо к на стоящему времени прекратила свое существование. Поэтому даже сейчас можно считать актуальным замечание К. В. Чистова: «Современное состояние изучения Русского Севера таково, что детальное исследование локальных групп пока неосуществимо» [3] . К сожалению, складывается впечатление, что Белозерье в этнографическом плане исследуется недостаточно, а проблема локальных этнических общностей затрагивается крайне редко.

В статье представлены некоторые итоги обследования автором статьи пограничных русско-вепсских терри торий сельского поселения Вепсское национальное Бабаевского района Вологодской области, составляющих еди ную культурную среду с населенным пунктом Межерье (2015–2022 гг., в 2015 и 2020 г. обследования проводились в полевых условиях).

Рабочая гипотеза, опираясь на лингвистические свидетельства, изначально рассматривала обследуемые местности (Межерье – нежилое, центральная усадьба и хутора на конец XIX – начало XX в.; Комонево – место переселения жителей Межерья после укрупнения; Войлахто, Куя, Пондола, Тимошино) как территории межэт нического контактирования с возможным сохранением локальных этнографических групп в виде самобытных вариаций более крупных этнических общностей, которые могли образоваться в этой части Белозерья в результате взаимодействия русского, вепсского, дорусского (возможно, доприбалтийско-финского), и иного финно угорского (например, карельского) населения.

Межерье (оно же Межуозерье) особо выделяется Н. Богословским в «Новгородском сборнике» как место, про которое существует поверье, что «некоторые жители этой деревни потомки панов» [4] . Особая репутация жи телей Межерья и сейчас находит выражение в устойчивом прозвище «межегора», которым соседи продолжают характеризовать и бывших жителей Межерья (около десятка человек преимущественно пожилого возраста), и их потомков. Выявленная номинация «межегор» представляет собой случай совпадения экзонима и самоназвания. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Межерский фольклор сохранил свидетельства отражения в самоназвании особого группового самосо знания. Полевые сведения включают запись частушки, в которой осознание своей особой принадлежности неразрывно связано и с эндонимом, и с самовыделением путем акцентирования внимания на этнодифферен цирующем признаке в виде «черненьких юбочек».

Межегорские девчонки –Отличка ото всех.У них черненькие юбочки,По дролечке у всех.

Стратегия различения как средства конструирования культурного барьера выстраивается со стороны меже горов серией элементов оппозиции «мы – они». Уже при обработке первых материалов было заметно разнооб разие механики при подчеркивании параметров уникальности. Особый статус может манифестироваться мета форой в частушке, простой констатацией действия или его отсутствия: «мы делаем – другие не делают» (наши предки играли в лапту – другие в лапту не играли); выстраиванием разграничения по качеству действия: «мы делаем быстро – другие то же делают не быстро» (мы быстро рыбу кушаем – другие рыбу кушают не быстро). Свидетельства внешнего осознания особого статуса жителей Межерья более многочисленны. Главной составляющей формулы «межегора» в окрестных селениях считают любовь к рыбе, которая раскрывается че рез пристрастие к рыбалке, предпочтение рыбных блюд, приготовление ухи в сковороде и умении виртуозно поедать любую рыбу. Ни давность лет, ни искусственное объединение населенных пунктов оказались не в со стоянии переломить циркулировавшие длительное время экзостереотипы. В Комоневе до сих пор вспомина ют бедность жителей Межерья и их особую дружбу с вепсской Войлохтой («Межегора, войлохота – Родные братаники…»), примеры колдовства, провидчества, нестандартных способностей, и змей, что, по поверью, по стенам ползали на Дионисовом хуторе, когда корову обихаживали. Информаторы упоминали дома особых конструкций, пологи на 12 человек, малое количество капусты и картошки, сложности с выращиванием капус ты, огороды под названием «капустники», широкие гуляния на Октябрьскую, «рошшу» (рис. 1) и т. д. Рассказы о межегорах содержат, на удивление, много положительных характеристик: хлебосольность, простота, краси вые лица (и отстраненные, и открытые одновременно), способность помнить много песен, частушек, присказок и многое другое. Но вспоминали информаторы и события, когда противостояние принимало обостренные формы с кольями, погонями, засадами, жертвами и, конечно, частушками.

Межегоры люди злые,Жизнь веселую ведут.Где-то курочку украли,На веревочке ведут.

Сравнительный анализ показывает, что определенная часть приписываемых межегорам «уникальных» характеристик может наличествовать у соседей. Моменты идеализации усиливают культурный барьер и пе реводят дистанцирование в плоскость мифологического конструирования, что особенно заметно при передаче мифологизированных стереотипов средствами устного народного творчества, как, например, в войлохотской частушке про хорошего межегора, «за которого можно сразу замуж выходить».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Задушевная подружка Межегора милушки. Погулял четыре вечера – Не надо зимушки.

Таким образом, материалы полевых исследований фиксируют сохранность элементов локального этнического самосознания, самоидентификации – ключевого и интегративного, но не единственного при знака, на основании которого может быть решен вопрос о существовании этнической группы. Опыт реше ния этнокультурных проблем подтверждает практическую значимость выводов, сделанных видным соци ологом и приверженцем системного подхода к этносу В. В. Пименовым, который утверждал, что не суще ствует универсальных приоритетных и постоянных показателей этнической структуры, а самой устойчи вой является «вся структура» [5] .

В обстоятельствах стремительного исчезновения одних элементов этнической культуры, нивелирования других, смены приоритетности тех или иных составляющих в рамках этнической структуры в целом – одно из ведущих мест при оценке состояния этнической группы и ее перспектив занимает решение вопроса о внутриэтнических системообразующих связях, обеспечивающих устойчивость системы изменчивых элементов и ее адаптированное воспроизводство.

В случае с Межерьем было бы преждевременным делать окончательные выводы о наличии и характере системообразующих связей, так как накопление материала продолжается и обследования еще далеки от за вершения. Однако не вызывает сомнений тот факт, что потеря межегорами общей компактной дистанциро ванной территории и привычной среды обитания стала чертой, окончательно переломившей баланс между внутренними силами интеграции и потоками дезинтеграции в пользу последних (на фоне ускорившегося оттока населения из мест традиционного брачного ареала и усилившегося глобального информационного воздействия). Природно-социальная целостность межегоров лишилась целого комплекса механизмов под держки внутреннего единства (совместной экономической деятельности, в том числе по поддержанию гати, локальных праздников с гостеванием и варкой пива, традиционных способов демографического воспроиз водства, всемужской игры в мяч и многого другого). Информаторы, вспоминая прошедшее, говорят: «межегоры жили своим законом».

Можно было бы убрать с повестки дня вопрос о будущем этой этнической группы. Но во всей этой безра достной картине угасания этнического социума есть нечто значимое для этнической целостности: эклектичное уживание разнородных элементов и свойств с тенденцией обслуживания потребностей равновесия и воспроиз водства жизни в ракурсе возможностей данной территории. Наиболее показательны в этом контексте вариатив ные смешения разноэтничных компонентов. Старожилы могут припомнить лексику финно-угорского и древне русского происхождения (урандать, голчить), Т-образные дома и дома однорядные. В рамках экспедиции 2015 г. автором статьи был сделан глазомерный план центрального населенного пункта Межерья. Расположение со хранившихся объектов иллюстрирует присутствие смешанных планировочных форм и склонность некоторой части домов к разбросанному варианту свободной застройки, а также включает два узловых элемента опорного каркаса расселения: «рошшу» (см. рис. 1), где когда-то стояла часовня и условно обозначенную как площадь территорию с сохранившимися на момент экспедиции остатками колодца, рядом с которым, по сведениям информаторов, в прежние времена находился «камень Некритимой». [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Сопоставление ряда элементов, характерных для Межерья, с вепсскими и карельскими этническими мар керами обнаружило некоторые совпадения. К карельской этнической традиции тяготеют имеющие место быть в Межерье дома с асимметричным перерубом (рис. 2), ориентация устья печи к окну боковой стены и уха в сковороде. К вепсским заимствованиям, видимо, следует отнести традицию поминального яичного блина и приготовления сканцев в виде лепешки, сложенной вполовину с капустной начинкой. Эта традиция могла попасть в Межерье с вепсскими невестами, и в первую очередь с вепсскими невестами из Войлахты (где сканцы отличали от коростов – трубочек с кашей, делали иногда сладкими, но это были не «пирги» из-за разного теста).

Русское прослеживается в планировочных формах застройки, домостроении, организации хозяйства, ор ганизации пространства в доме (такой, например, как красный угол и стол в красном углу и т. д.). Язык в основе своей являлся русским. Большую часть нерусских этнических элементов пока не представляется возможным дифференцировать в соответствии с конкретным финно-угорским этносом: разбросанный вариант свободной застройки, «рошша», Т-образные дома, косики, сосновое помело, лексика, балахоны, рыбные кости в качестве минеральной добавки скоту и другое. Сочетание разноэтничных элементов варьировалось от семьи к семье, в разных хозяйствах, на разных хуторах.

Подобная картина, представляется, иллюстрирует выводы Т. Б. Щепанской о структурировании террито рий Русского Севера, согласно которой локальные группы оформляются в местах сгущения пространственных связей [6] , по которым циркулирует информация и запросы региональных сообществ. А потому насельников та ких мест окружающие сообщества готовы заранее воспринимать как тех, кто объемлет информацию и спо собен дать ответ на циркулирующие запросы. Видимо потому, что через Межерье проходили разнообразные (в том числе разноэтничные) информационные потоки, наличие колдунов и провидцев приписывалось именно Межерью. Но окружающие сообщества получали из Межерья пищу не только духовную.

Русская печь в Межерье на холодное время года дополнялась маленькой печью-плитой, которая трубой выходила в русскую печь (рис. 3). Старожилы говорят, что ее топили с утра, чтобы не трогать русскую печь, и для быстрого приготовления еды. Печь-плита была переносной и могла на лето выноситься из избы. Внешний вид и некоторые конструктивные особенности печи-плиты могли быть в каждом доме свои. Наличие подобных дополнительных печек отслеживается в вепсских Войлахте и Куе, в деревне Васино из куста Комонево, которая более тесно общалась с Межерьем. Но в вепсской Пондоле их практически нет. И для окружающих русских населенных пунктов они не характерны. Остается только предположить, что распространение по округе переносной печи-плиты пошло с Межерья.

Межерье, отстраненно уравновешивающее разнородные элементы и разноэтничные импульсы, творчес ки реагирующее на актуальные запросы, адаптивно аккумулирующее стародавние традиции достойно и имеет шансы быть не только явлением прошлого. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Таким образом, опираясь на вышесказанное, можно утверждать, что на русско-вепсском пограничье Белозерья начала и середины ХХ в. существовала локальная этногеографическая группа русского населения, именуемая «ме жегорами», культурное своеобразие которой обуславливалось комплексом элементов русского и не русского проис хождения (вероятнее всего вепсского, карельского и иного финно-угорского, недифференцируемого на сегодняш ний день). Политические и социально-экономические условия второй половины ХХ в. поставили группу в условия экстремального выживания. Тем не менее, ее представители до сих пор являются яркими носителями особой эт нической идентичности, что составляет предмет гордости окружающих сообществ. Это позволяет надеяться на то, что локальная этническая группа межегоров не повторит печальную участь других малых этнических групп.

Автор выражает благодарность В. Н. Вишнякову за содействие и помощь в проведении экспедиции, выполнение фотографических работ.

Литература

1. Захарова Е. В., Макарова А. А., Муллонен И. И. В поисках топонимических границ в Белозерье // Вопросы ономастики. 2016. Т. 13, № 1. С. 7–29.
2. Муллонен И. И. Очерки вепсской топонимии. СПб., 1994. 156 с.
3. Новгородский сборник / под ред. Н. Богословского. Новгород: Изд. Новгор. стат. ком., 1865. Вып. 1. VI, 310, 18, 74, II, 53 c.
4. Пименов В. В. Системный подход к этносу // Расы и народы. М., 1986. № 16. С. 12–30.
5. Русский Север: К проблеме локальных групп / ред.-сост. Т. А. Бернштам. СПб., 1995. 319 с.

• [1] Захарова Е. В., Макарова А. А., Муллонен И. И. В поисках топонимических границ в Белозерье // Вопросы ономастики. 2016. Т. 13, № 1. С. 23.
• [2] Муллонен И. И. Очерки вепсской топонимии. СПб., 1994. С. 132.
• [3] Русский Север: К проблеме локальных групп / ред.-сост. Т. А. Бернштам. СПб., 1995. С. 10.
• [4] Новгородский сборник / под ред. Н. Богословского. Новгород: Изд. Новгор. стат. ком., 1865. Вып. 1. C. 146.
• [5] Пименов В. В. Системный подход к этносу // Расы и народы. М., 1986. № 16. С. 13.
• [6] Щепанская Т. Б. Кризисная сеть // Русский Север: К проблеме локальных групп / ред.-сост. Т. А. Бернштам. СПб., 1995. С. 110.