Конкка.А.П. (г.Петрозаводск)
Святые рощи Кенозерья на фоне представлений, связанных с жертвенными деревьями у народов Европейского Севера
@kizhi
Аннотация: Святые или заветные рощи - явление, имеющее широкое распространение в мире и, в частности, у народов Европейского Севера. Тем не менее, кенозерские рощи уникальны по своей плотности на единицу территории: 45 рощ на 100 кв. км площади Кенозера. Такое количество почитаемых рощ не может не рождать вопросов об их происхождении и функционировании в прошлом, для чего в качестве постановки вопроса стоит обратиться к сведениям о заветных деревьях, известным по материалам в основном XIX в. у соседних финно-угорских народов, первонасельников этих мест. В этой связи возникает и вопрос отношения населения к часовням - местам отправления культов народного православия - и их связи с почитаемыми деревьями.
Ключевые слова: священные рощи; жертвенные деревья; часовни; народное православие; Европейский Север;
Summary: Holy or treasured groves are a phenomenon that is widespread in the world and, in particular, among the peoples of the European North. Nevertheless, Kenozero groves are unique in their density per unit area: 45 groves per 100 sq. km of Kenozero square. Such a number of revered groves cannot but give rise to questions about their origin and functioning in the past, for which, as a question, it is worth referring to the information about the treasured trees, known from materials mainly from the 19th century among the neighboring Finno-Ugric peoples, the first inhabitants of these places. In this regard, the question arises of the attitude of the population to chapels - places of worship of folk Orthodoxy - and their connection with revered trees.
Keywords: sacred groves; sacrificial trees; folk Orthodoxy; European North;
Священные, жертвенные, заветные или почитаемые рощи - это неполный список названий природных сакральных объектов, имеющих (или имевших) широчайшее распространение в мире и, в частности, на территории современной России. Наибольшее количество сведений о них сохранилось в зоне хвойных и смешанных лесов, а в некоторых регионах (например, на Кавказе, в Сибири, Поволжье и на Европейском Севере) заветные, жертвенные рощи сохранились (а многие и функционируют) до сих пор.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]
Не только на Северо-Западе, но и во всей России вряд ли найдутся местности, в которых до наших дней сохранилось бы такое количество святых или почитаемых рощ на единицу площади как на берегах Кенозера. Зафиксированное на данный момент их количество - 45, т. е. практически каждая деревня имела свою святую рощу. Сюда входят как имеющиеся в наличии, так и известные по рассказам местных жителей, по разным причинам исчезнувшие рощи. Наибольшее количество почитаемых рощ (327) на севере Европы сохранилось у марийцев. Однако эти территории несравнимы по величине: если Кенозеро (по берегам которого расположены описываемые рощи) вместе с островами занимает примерно 100 км², то в случае с марийскими рощами мы говорим о регионе площадью около 20 000 км [1] .
Кенозерские рощи представляют собой сберегаемые участки в основном хвойного, по преимуществу елового леса, возраст деревьев в которых доходит до 200-300 лет и более; величина рощ варьирует от нескольких деревьев до леса в 3 гектара (Тихвинская роща в деревне Шишкина, части Вершинина). В большинстве рощ стоят или стояли часовни, многие из сохранившихся - памятники архитектуры. Рощи и часовни взаимообразно помогали оберегать друг друга в течение длительного времени. Кенозерские рощи в целом представляют собой редкий резерват природной и культурной среды, сохранявшийся в течение многих столетий.
Древнейшие «святые места» выглядели как ландшафт из камней, воды (т. е. источника, ручья или берега водоема) и деревьев, что мы наблюдаем и на Кенозере. Священное место у многих народов, воспроизводя частичку естественного окружения, являлось своего рода микрокосмом. Именно такое место, вобравшее в себя все основные составляющие природного ландшафта, становилось «образом мира», алтарем и природным храмом для находящегося рядом человеческого жилья.
У марийцев и удмуртов, помимо родовых святилищ, некогда находившихся у каждого поселения, известны и межродовые (межобщинные) священные рощи. Имеются также сведения о заветных деревьях или группах
их - объектах почитания отдельных семей. Про подобную структуру мы относительно кенозерских рощ ничего не знаем, однако, изначальная родовая их основа (по сравнительным материалам бытования рощ у народов Евразии) представляется достаточно реальной. Например, в каждом доме в карельских деревнях на границе России и Финляндии еще во второй половине XIX в. имелись жертвенные ели, от состояния которых зависели благосостояние, здоровье и сама жизнь членов семьи и рода. Поэтому деревьям следовало жертвовать (относить к корням) частицу всего, что появлялось в доме съестного, а также потчевать «духа-хозяина дерева» в большие праздники угощением с праздничного стола. Известно также, что у дома могли в качестве жертвенной рощи оставить нетронутыми несколько деревьев, при этом давали обет никогда не трогать их под страхом смерти [2] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]
Устными преданиями, а в некоторых случаях и археологическими изысканиями подтверждена преемственность многих «святых мест» на Севере от «летописной чуди». На примере пудожских «заповедных лесов» и кенозерских рощ это было отмечено еще Николаем Харузиным [3] . Со времен Средневековья на берегах Финского залива у финнов и эстонцев были известны жертвенные рощи «хииси». Это были находившиеся на возвышениях поросшие лесом огороженные участки земли, в которых происходили общественные жертвоприношения. Исследователи придерживаются того мнения, что «хииси» были центрами поселенческих комплексов, в которые входили укрепления, земледельческие площади, собственно поселения и кладбища. Этимологически данное слово, вероятно, связано с древнегерманским Hizi в значении «потусторонний мир» [4] . Интересно, что прибалтийско-финская основа хиж-, иж- и т. д. довольно приметно представлена в топонимии края. «В Пудожье и Кенозерье православные церкви и часовни ставились в местах с названиями Ижгора, Ижнаволок, Хижгора, - отмечают языковеды Е. Березович, А. Макарова и И. Муллонен в совместной статье [5] .
Если говорить о сравнительных материалах по соседним регионам, то помимо описанных Николаем Харузиными заветных рощ Пудожского края и сведений по Олонецкой губернии в целом хотелось бы назвать сохранившиеся рощи-«кусты» на р. Кокшеньга в Вологодской, а также почитаемые рощи на территории расселения тихвинских карелов в Ленинградской области. Кроме того, в старой литературе упоминаются рощи в Череповецком уезде: «Такие рощи состоят большей частью из сосновых больших деревьев величественного вида и служат в настоящее время даже некоторым украшением местности». «Признаками почитания этих рощ, - отмечает Михаил Герасимов в „Этнографическом обозрении“ 1895 г., - служат: во 1-х, их неприкосновенность, то есть они по общему согласию общества „заповеданы“ подобно священным рощам древних народов; во 2-х, около многих рощ выстроены в новейшее время часовни, причем не нужно думать, что рощи насажены после устройства селения и получили свою святость от часовни, так как эти рощи состоят из вековых великанов, в сравнении с которыми настоящие леса кажутся молодями; в 3-х, существует много рассказов о том, что кто покушался срубить хоть одно дерево из этих рощ, что с ним вскоре же случалось какое-нибудь несчастье: либо ослепнет, либо захворает и умрет» [6] . Надо сказать, что неприкосновенность рощ и рассказы о божественной каре покусившихся на них жителей сохранились в устной традиции Кенозерья до сегодняшнего времени.
Основным назначением рощ, помимо молений природным духам, было установление контакта с предками рода. Карелы, вепсы, финны, как считал известный исследователь финно-угорских народов Уно Харва, имели особенно тесные взаимоотношения со своими умершими родственниками, от которых зависело все функционирование родовой организации, в том числе удача в промысле и благополучие в хозяйстве. «В этом смысле, - пишет Харва, - даже верховный бог не мог соревноваться с ушедшими в Маналу», т. е. в мир мертвых [7] . В этой связи следует отметить, что помимо контакта с предками одной из основных функций отдельных деревьев и святых рощ была охранительная. В Карелии известны случаи (Карельская Масельга, Панозеро и др.), когда в разных местах вокруг деревни стояли особым образом обрубленные деревья-карсикко, которые служили защитой поселения от негативного воздействия внешнего мира. Стоит особо подчеркнуть, что в каждой кенозерской роще имеются деревья, отмеченные различными магическими знаками и зарубками, в том числе родовыми клеймами местных жителей, что говорит о широком распространении на Кенозере деревьев-карсикко [8] . В рощах, где постулируется неприкосновенность деревьев, отрубание ветвей и вырезание в стволах знаков возможно только в случае ритуального нарушения табу, что говорит об особой сакральности этих деревьев-знаков.
В коротких тезисах невозможно коснуться всех сторон народной культуры, которые так или иначе были связаны с рощами, однако, стоит привести некоторые факты по линии дерево-часовня. Дерево часто играло определяющую роль в указании места строительства часовен и церквей. Из Пермского края, Карелии, Вологодской и Архангельской областей имеются сведения о строительстве церквей и часовен вокруг почитаемого дерева, которое оставалось внутри строения. Дереву продолжали приносить пожертвования. Известным на Севере сюжетом преданий является строительство часовен на месте обнаружения явленных икон, найденных на дереве, которое часто было заветным. Заметим попутно, что в советское время, после уничтожения многих часовен в 1960-е гг., в некоторых местах произошел так называемый «возврат к языческим формам культа». На острове Махошоори на Селецком озере в Карелии предназначенные часовне пожертвования в виде текстиля, выпечки, сластей и монет стали приносить под корни большой сосны - остатка бывшей здесь жертвенной (и в то же время часовенной) рощи, в которой еще в 1920-е гг. приносили Илье в жертву баранов и быков. Таким образом, дерево заменило часовню, вернув себе былое почитание.
Здесь уместно упомянуть о некоторых связанных с часовнями обрядовых действиях в русле народного православия. Одним из проявлений такового был древнейший обряд календарного жертвоприношения животных, который практиковался на большой территории от Восточной Финляндии до Поволжья. На одной только территории, населенной карелами, на данном этапе известно более 30 мест, где происходили календарные жертвоприношения. Однако к сути вопроса. У карелов и вепсов на грани XIX и ХХ вв. зафиксированы некоторые обычаи обращения с кровью жертвенных животных. В одном случае баран закалывался на крыльце часовни, а кровь выливалась в специальное отверстие с крышкой, таким образом попадая под здание. Во втором же случае закалывание происходило непосредственно у стены часовни, и кровь выплескивали на стену. Думается, что перед нами действа, которые восходят к жертвоприношению у дерева, когда кровь выливается под корни и выплескивается на ствол или ею обмазывается ствол дерева, как это еще недавно происходило во время жертвоприношений у сибирских народов. Кровь закалываемого в конце сентября на «старого Миккели» барана также выливалась под корни приусадебного жертвенного дерева в Беломорской и финской Северной Карелии. Жертва предназначалась для «хозяев земли» (maahiset) в надежде, что они сберегут домашнее стадо [9] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]
Жертвоприношения дереву, помимо приведения жертвенных животных внутрь часовни и принесения в нее печени и других жизненно важных органов животных после их заклания, легко можно увидеть и в обычае пожертвований в часовню молочных продуктов, шерсти, домашнего текстиля, а также крыльев птиц (например, первого добытого по весне глухаря у сегозерских карелов [10] ) и т. д. Ту же картину обнаруживаем у коми-зырян: «В верхневычегодском селе Вольдино на Илля лун (Ильин день. - А. К.) в местную часовню в массовом количестве приносили дары Пророку (головы семги, баранов, глухарей и др.), обещанные ему ранее за то, чтобы он оберегал от заболеваний» [11] .
Таким образом, по материалам XIX в. часовня на Севере была местом совершения обрядов и отправления культов народного православия, которое значительно отличалось от официального (церковного) вероучения своей приверженностью древней вере в природные силы. Эти верования в народном сознании частично распространялись и на православных святых, которым эти часовни были по священы.
Литература
- Березович Е. Л., Макарова А. А., Муллонен И. И. «Демонологические» названия в русской и субстратной топонимии // Русский Север: лексика и ономастика. М.: Индрик, 2021.
- Герасимов М. К. Некоторые обычаи, обряды, приметы и поговорки крестьян Череповецкого уезда, Новгородской губернии // Этнографическое обозрение. 1895. № 1. С. 121-127.
- Конкка А. Карсикко: деревья-знаки в обрядах и верованиях прибалтийско-финских народов. Петрозаводск: ПетрГУ,2013.
- Мифология коми. Энциклопедия уральских мифологий. М.; Сыктывкар, 1999. Т. 1.
- Харузин Н. Н. Из материалов, собранных среди крестьян Пудожского уезда, Олонецкой губернии. М., 1889.
- Harva Uno. Suomalaisten muinaisusko. Helsinki, 1948.
- [1] На государственной охране в Марий Эл сегодня находятся 327 священных рощ. Все они считаются объектами культурного наследия и ландшафтными памятниками (Марийская правда. 2022. 26 июля). Если вычесть из общей площади республики районы, в которых рощи не обнаружены, останется территория, равная 19,189 км². Таким образом, на одну рощу в Марий Эл приходится 58,7 км² площади. По данному (чисто арифметическому) расчету на Кенозере (100 км²) их должно бы быть около двух.
- [2] Harva Uno. Suomalaisten muinaisusko. Helsinki, 1948. S. 307.
- [3] Харузин Н. Н. Из материалов, собранных среди крестьян Пудожского уезда, Олонецкой губернии. М., 1889.
- [4] Suomen etymologinen sanakirja: https://kaino.kotus.fi/suomenetymologinensanakirja/?p=qs-article&etym_id=ETYM_474939da78537a67 c88bf3f15d2a1402&list_id=1&keyword=hiisi&word=hiisi
- [5] Березович Е. Л., Макарова А. А., Муллонен И. И. «Демонологические» названия в русской и субстратной топонимии // Русский Север: лексика и ономастика. М.: Индрик, 2021. С. 87.
- [6] Герасимов М. К. Некоторые обычаи, обряды, приметы и поговорки крестьян Череповецкого уезда, Новгородской губернии // Этнографическое обозрение. 1895. № 1. C. 124.
- [7] Harva Uno. Suomalaisten muinaisusko. S. 510-511.
- [8] О карсикко см.: Конкка А. Карсикко: деревья-знаки в обрядах и верованиях прибалтийско-финских народов. Петрозаводск: ПетрГУ, 2013.
- [9] Harva Uno. Suomalaisten muinaisusko. S. 302.
- [10] Фонограммархив Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН, 2014/11, Лазарево. О принесении почитаемому дереву продуктов жизнедеятельности у олонецких карел в д. Видлица в XIX в. см.: КонккаА. Карсикко... С. 153. Рядом с деревом стоял крест под крышей - начальная форма северной часовни.
- [11] Мифология коми. Энциклопедия уральских мифологий. М.; Сыктывкар, 1999. Т. 1. С. 164.
Текст может отличаться от опубликованного в печатном издании, что обусловлено особенностями подготовки текстов для интернет-сайта.