Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: В статье рассмотрены некоторые аспекты семантических составляющих деревянного храмового зодчества Заонежья. Выделена связь объемно-пространственной композиции как основного объема храма и комплекса решений, позволяющих создать особые световоздушные состояния архитектуры. Показана специфика заонежского и карельского зодчества в данном отношении.

Ключевые слова: деревянное зодчество; семантика; Заонежье; Кижи; архитектурный образ храма;

Summary: The article discusses some aspects of the semantic components of the wooden temple architecture of Zaonezhye. The connection between the volume-spatial composition as the main volume of the temple and the complex of solutions that allow creating special light-and-air states of architecture is highlighted. The specificity of Zaonezhsky and Karelian architecture in this respect is shown.

Keywords: wooden architecture; semantics; Zaonezhye; Kizhi; architectural image of the temple.;

Число аспектов, в которых может рассматриваться деревянное зодчество, как известно, велико. Данная работа посвящена нескольким достаточно узким вопросам, которые по существу параллельны разработкам автора в других направлениях архитектуроведения, а именно, в храмовом зодчестве.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В статье нет попыток проанализировать «всю» возможную семантику заонежского деревянного зодчества. Для более конкретных результатов рассмотрены несколько задач архитектуроведения, по которым автором сделан ранее ряд публикаций, далее эти задачи перечислены. Затем автором предпринята попытка анализа объектов церковного деревянного зодчества Карелии, прежде всего Кижей и кижского круга, с позиций разрабатываемых ранее задач.

Первая задача для церковного зодчества в целом - поиск соотношения основной объемно-пространственной композиции и применения конкретных художественно-стилевых идей. Автором ранее высказано предположение, что объемно-пространственная композиция более связана с выражением статуса «предстояния перед Богом». Совокупность свойств архитектуры, по которой здание распознается как «православная церковь», заключается прежде всего в объемно-пространственной композиции1. Художественно-стилевые «идеи» архитектуры в большей степени «вторичны» в отношении формирования сакрального пространства.

Вторая задача является специфической в отношении семантики храмовой архитектуры. Образная система архитектуры церквей с точки зрения формирования семантики, которая для архитектуры является только ассоциативной, а не прямой (в отличие от икон), может быть поделена на несколько составляющих. Одной из важных сторон архитектурного образа церкви является формирование настроений «светлого» пространства как в эмоционально-психологическом, осязаемом, так и в духовно-ментальном отношении. Пользуясь устоявшимися словами церковного языка, можно условно говорить о приемах выражения «тварного» (осязаемого) и «нетварного» (духовно-ментального) «света», т. е. появления ассоциаций с высшими духовными ценностями в архитектурном образе [1] [2] . При всей сложности организации образной системы в церковном зодчестве некоторые связи с конкретными приемами архитектуры прослеживаются хотя бы отдаленно. Тектоника здания, пластика обводов, в особенности куполов, ритмика и микро-ритмика деталей влияют на формирование названных характеристик архитектуры.

Третья задача заключается в умении зодчего формировать связь всего комплекса архитектурных решений с непосредственными религиозными переживаниями людей, участвующих в богослужении. В современности существует достаточно серьезная методологическая проблема в области архитектуроведения, так как в силу известных обстоятельств в ХХ в. сложилась традиция толкования церковного зодчества со всевозможных «отстраненных» позиций. При этом теряется важнейший аспект - а именно тот, что произведения зодчества создавали не какие-то «отстраненные» люди, а непосредственно жившие внутри религиозных общин. Мы не имеем письменных источников, позволяющих распознать, какими именно словами зодчие могли формулировать то, что они стремились выразить. Поэтому описываемая задача может быть изучаема только косвенно через содержание богослужебных текстов как таковых. Автором предпринимались попытки анализа мотиваций церковного зодчества путем осмысления некоторых наиболее значимых текстов православного богослужения [3] .

О деревянном зодчестве Кижей и Заонежья существует множество публикаций - А. В. и Е. А. Ополовниковых [4] , П. Орфинского [5] и других исследователей. Детально проанализировать все работы в рамках данной статьи невозможно. Существенно, что обсуждаемые вопросы в более или менее аналогичной постановке присутствуют во множестве работ. О ясности представлений об образно-семантической стороне деревянного зодчества говорит сама реставрация Кижей, Успенского собора в Кеми и других знаковых объектов А. В. Ополовниковым. Даже в спорных вопросах - например, о наличии глав на алтарных бочках Успенского собора в Кеми, А. В. Ополовниковым было отдано предпочтение образно-семантической цельности, а не соблюдению некоего набора известных фактов прошлого. Сами Кижи были возвращены народу именно как символ, как наглядный пример образно-религиозного мышления благодаря отказу от достоверных, «подлинных» для определенного периода, но семантически слабых приемов: таких как сплошная плоская обшивка стен доской, и тем более - куполов без лемеха.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Краткий анализ в отношении перечисленных выше трех задач показывает, что так называемое «историческое» деревянное зодчество Кижей и Заонежья имеет колоссальный архитектурно-художественный потенциал.

О первой задаче можно определенно сказать, что объемно-пространственная композиция многих старинных церквей очень точно работает в отношении создания главного впечатления, т. е. чувства сакрального пространства. Здесь, как хорошо известно, во всю силу «работал» и старинный конструктив, который способствовал созданию гармонических форм. Современность, буквальные примеры которой мы приводить не будем, при внимательном рассмотрении позволяет сравнить именно «религиозное» наполнение объемнопространственной композиции. В старинных решениях не встречается «осредненных» шатров, раздробленной (во многом благодаря современным способам стыковки деревянных элементов) тектоники, которая является обязательным условием создания чувства «полета», «подъема к Горнему». Количество построенных по России только шатровых деревянных церквей за последние десятилетия составляет сотни, возможно, уже и не одну тысячу.

То, что в рамках первой «задачи» именуется конкретными архитектурно-художественными идеями, в характерных для Заонежья вариантах решалось, судя по всему, действительно на основании религиозного понятия «смиренномудрие», что неоднократно подчеркивала и Е. А. Ополовникова. Более того, о способе «оформления» или «декора» церквей говорит сама степень и мера декоративных преобразований как таковых. Она в целом по количеству и объему операций может быть признана «минимальной», потому что ясно осознавалась цель - не создание яркой оболочки без внимания к содержанию, а напротив - само дерево и деревянные детали в экстерьере и интерьере храма способствовали сосредоточению человека. Не «полет фантазии декоратора», а возвышение души - это читается на взгляд автора весьма явно. В современности, если говорить о многочисленном новом строительстве, «идею» завершения объемно-пространственной композиции какими либо приемами (семантическими в старинном зодчестве) заменяет нередко псевдо-идея «применения определенного материала», отчего появляется зеленый катепал, металлические главки вместо лемеха и т. д.

О второй задаче (поисках решений «светлого образа» и в буквальном, и в духовном отношении) можно сказать, что северное деревянное зодчество и его особенные заонежские «интонации» - неиссякаемый источник мастерства. Не только специфика отбеленного на севере дерева (почти до состояния «серебра») становится достоинством. Для заонежского зодчества характерен достаточно укрупненный и «нерегулярный» ритм мелких деталей, мелких поверхностей при крупном масштабе форм. Эта особенность является достаточно характерной по отношению к специфике деревянного зодчества других регионов - например, Суздаля, Торжка, Костромы, Нижнего Новгорода и др. Эта «вольность» в обращении мастеров с отражающими поверхностями - что прекрасно, опять же, уловил А. В. Ополовников при реставрации Кижей - создает невероятную живость перетекания света и особые характеристики светотени. «Рационализированные» отражающие поверхности, т. е. более регулярные, пусть даже не «станочные», создают эффект большей материальности, «тяготение к земле». Здесь, по-видимому, существует достаточно сложная ассоциативная связь семантического рода - все формы храма, и особенно купола «возносятся», когда чувство отражаемого света (все в комплексе - и блики, и тень, и полутень, и рефлексы и т. д.) оказывается «на грани материального». Вероятно, если бы можно было опросить многих посетителей Кижей со времен их восстановления в ХХ в., то главным впечатлением оказалась бы не «монументальность» и не «размеры», и даже не композиция, а то, что храмы «уходят в небо», растворяются в среде и «светятся» почти осязаемым «нематериальным» светом.

Важно, что категория света «нетварного», т. е. мера возвышения и очищения человека, когда он «чист перед Богом», с одной стороны, умозрительная, с другой, подвластна выражению и художественными, и архитектурными средствами в какой-то мере. Как особо чтимые иконы являются образцами чистоты, так и архитектурный образ может пробуждать мысль о духовном совершенстве, об очищении человека от греха. И данное качество архитектуры связано не с внушительностью и торжественностью. Церковь Лазаря Муромского, часовни Кижского ожерелья - вполне убедительные примеры. Их главная «интонация», что они созданы не просто «давно», а словно «прежде начала времен», или «во времена Адама» - происходит от чувства нематериального, «нетварного» света. В этом их колоссальное преимущество перед тысячами эстетически точных, «красивых», «популярных» архитектурных форм, созданных многими течениями мысли периодически заблуждающегося человечества. Здесь нет возможности проводить развернутое сравнение с различными видами архитектуры, но это общеизвестный факт - многие объекты в мировой культуре (и исторические, и новые) имеют прекрасную эстетику и оказывают активное «чувственное» воздействие, но они «не светятся».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

О третьей задаче по сути можно кратко повторить изложенное.

То, что невозможно объединить «психологическими» приемами, а именно и чувства покаяния, глубокой внутренней сосредоточенности и ответственности, и одновременно чувства подъема к несказанной радости Воскресения, к чаянию жизни вечной, - такое «противоречие» умело объединять в себе старинной церковное зодчество. Почему? Мы не найдем прямых рецептов и методических ответов, кроме основного ответа: значит, именно об этом и задумывались зодчие.

Деревянное зодчество, по мнению автора, во всяком случае «традиционное историческое» для Севера, ушло в ряде случаев много дальше в отношении семантики, чем каменное зодчество Синодального периода и более раннее. Здесь по сути несравнимые категории архитектуры, но для многих деревянных храмов сильнее выражено то, что они и «снисходят» к человеку, и «смотрят» на него сострадающим и милосердным «взглядом», и пробуждают мысли собственно духовные, и одновременно сильнейшим образом раскрывают радость празднования Пасхи, как это установилось в православной традиции. Кажущееся «противоречие» покаяния и восторга точнее и тоньше всего решается приемами северных деревянных храмов. Заонежское зодчество в целом - один из лучших образцов в данном отношении.

Поскольку визуальный ряд самих храмов-памятников хорошо известен, автор в качестве иллюстрации ограничится только фотографией-напоминанием о Кондопоге (рис.).

Таким образом, рассмотрение круга данных вопросов позволяет сфокусировать внимание на следующих аспектах изучения семантики деревянного храмового зодчества Севера. Первое - соотношение объемно-пространственной композиции как главного средства выражения статуса «предстояния верующего человека перед Богом» и набора конкретных приемов, или «идей» архитектурно-декоративного характера. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Второе - создание особой световоздушной «оболочки» храмов как наиболее осязаемой с точки зрения семантики архитектурно-художественной составляющей, по сути позволяющей «раскрыться» ассоциативной символике объемно-пространственной композиции. Третье - осознание необходимости сконцентрировать в одних архитектурно-художественных решениях кажущиеся противоречивые настроения - покаяния и восторга, радости Пасхи. В целом детальная разработка данных проблем может служить надежным базисом для современного проектирования.

Литература

1. Опоповников А. В., ОполовниковаЕ. А. Бревенчатый Иерусалим. Деревянные церкви и часовни Руси: [в 3-х частях]. М.: ОПОЛО, 2007. Ч. 1: Клетские церкви и часовни (Сер. Древнерусское деревянное зодчество; вып. 4).
2. Орфинский В. П., Гришина И. Е. Типология деревянного культового зодчества Русского Севера. Петрозаводск: Петрозаводский гос. ун-т, 2004. 278 с.
3. Петров-Спиридонов Н. А. Семантика «тварного» и «нетварного» света в русском церковном зодчестве // Architecture and Modern Information Technologies. 2021. N 3 (56). С. 195-213. URL: https://marhi.ru/AMIT/2021/3kvart21/PDF/13_petrov.pdf DOI: 10.24412/1998-4839-2021-3-195-213
4. Петров-Спиридонов Н. А. Роль религиозного понятия «предстояние» и роль индивидуальной идеи в развитии архитектуры православных соборов России // Architecture and Modern Information Technologies. 2022. N 3 (60). С. 74-97. URL: https://marhi.ru/AMIT/2022/2kvart22/PDF/05_petrov.pdf DOI: 10.24412/1998-4839-2022-3-74-97
5. Петров-Спиридонов Н. А. Покаянный канон преподобного Андрея Критского и Пасхальный канон преподобного Иоанна Дамаскина как камертон архитектуры православных соборов России // Architecture and Modern Information Technologies. 2022. N 4 (61). С. 176-200. URL: https://marhi.ru/AMIT/2022/4kvart22/PDF/12_petrov.pdf DOI: 10.24412/1998-4839-2022-4-176-200

• [1]  Петров-Спиридонов Н. А. Роль религиозного понятия «предстояние» и роль индивидуальной идеи в развитии архитектуры православных соборов России // Architecture and Modern Information Technologies. 2022. N 3 (60). С. 74-97. URL: https://marhi.ru/ AMIT/2022/2kvart22/PDF/05_petrov.pdf DOI: 10.24412/1998-4839-2022-3-74-97
• [2]  Петров-Спиридонов Н. А. Семантика «тварного» и «нетварного» света в русском церковном зодчестве // Architecture and Modern Information Technologies. 2021. N 3 (56). С. 195-213. URL: https://marhi.ru/AMIT/2021/3kvart21/PDF/13_petrov.pdf DOI: 10.24412/1998-4839- 2021-3-195-213
• [3]  Петров-Спиридонов Н. А. Покаянный канон преподобного Андрея Критского и Пасхальный канон преподобного Иоанна Дамаскина как камертон архитектуры православных соборов России // Architecture and Modern Information Technologies. 2022. N 4 (61). 176-200. URL: https://marhi.ru/AMIT/2022/4kvart22/PDF/12_petrov.pdf DOI: 10.24412/1998-4839-2022-4-176-200
• [4]  Ополовников А. В., Ополовникова Е. А. Бревенчатый Иерусалим. Деревянные церкви и часовни Руси: [в 3-х частях]. М.: ОПОЛО, 2007. Ч. 1: Клетские церкви и часовни (Сер. Древнерусское деревянное зодчество; вып. 4).
• [5]  Орфинский В. П., Гришина И. Е. Типология деревянного культового зодчества Русского Севера. Петрозаводск: Петрозаводский гос. ун-т, 2004.