Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

стр. 63Вопрос об отношении крестьян к школе на протяжении многих десятилетий был одной из главных проблем развития системы народного образования. Желание или нежелание жителей села обучать своих детей грамоте или содействовать открытию сельских начальных училищ волновало не только учебное начальство на всех его уровнях, но и общественность. Вопрос о том, как повлиять на отношение крестьян к обучению детей грамоте, вызывал споры между различными общественными направлениями и не сходил со страниц газет и педагогических журналов. Пробуждение в народе тяги к знанию – процесс постепенный, который занял почти столетие, если считать с момента начала школьной реформы при Александре I.

С начала 30-х гг. XIX столетия в селениях, где жили государственные крестьяне, Департаментом государственных имуществ была предпринята попытка подготовки специалистов для учреждений, которые управляли крестьянами. Власти предполагали, что самым оптимальным вариантом явилось бы назначение на должность волостных писарей или счетных работников лиц из числа жителей сел и деревень. Для обучения грамоте и основам делопроизводства было решено отправить крестьянских детей в уездные города для приготовления волостных писарей. Их содержание возлагалось на счет частных земских повинностей казенных поселян.

Однако в Олонецкой губ. организация такого обучения натолкнулась на ряд серьезных проблем.

Одной из них явилось нежелание крестьян отправлять своих детей на обучение в уездные центры. В решениях всех сельских сходов, проходивших в мае – июне 1833 г., отмечалось: отправить детей учиться грамоте среди крестьян «желающих не оказалось». Только Тихманское общество Вытегорского уезда отметило: «желающих нет, но желают, чтобы открыли в волости приходское училище для обучения малолетних детей Закону Божьему и положениям Иисуса» [1] . В ответ на это из Петербурга в Олонецкую губернскую палату последовало строгое предписание: внушить крестьянам сельских обществ о выборе для обучения крестьянских мальчиков «ибо сие делается для собственной их пользы» [2] . Но в 1834 г. крестьяне вновь не согласились отправить детей в уездные города для обучения. Тогда волостным правлениям предложили отправить в школы детей-сирот, «преимущественно не имеющих собственного достояния» или оставшихся без попечения родителей, надзор за которыми возлагался на уездных чиновников – «лесных, винных приставов или уездных казначеев» [3] . На это предписание все сельские общины отправили единодушные решения: «… известного рода сирот между нами не имеется, а детей своих в означенную науку отдавать никто не согласен» [4] .

Олонецкое губернское казенное ведомство проявило особое упорство в вопросе по организации обучения сельских детей. В марте 1835 г. всем волостным управляющим было строжайше приказано составить списки детей-сирот (по два мальчика от каждой волости) и отправить данные в губернскую палату. При этом строго предупредили, что лица, нарушившие предписание, будут отстраняться от должности и предаваться суду. В итоге к июню 1835 г. по донесениям волостных старшин были определены кандидаты в число учеников городских приходских училищ: 76 крестьянских детей (по числу жителей губернии – на каждую тысячу по одному человеку). Все претенденты на обучение были незаконнорожденные или сироты – «подкидыши в семействе крестьян» [5] . Например, в Олонецкое приходское училище поступило 13 детей от 10 до 14 лет и только 4 из них имели по одному родителю, остальные 9 были круглыми сиротами.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Заметим, что теперь во всех приговорах, составленных крестьянами на сельских сходах, выражалось полное согласие на содержание детей в училищах. «Сумму утвердили, собрать обязуемся беспрекословно» [6] , – писали они в решениях сельских сходов. Но несмотря на общее соглашение по данному вопросу, среди кре- стьянского населения были те, кто имел противоположное мнение. Свое несогласие с организацией обучения они выражали в письмах в вышестоящие инстанции, где отказывались от обучения, жаловались на «самое беднейшее» положение их семейств, призывали начальство не забирать детей-помощников из семей в школы.

«Без их помощи не в силах владеть всем крестьянским достоянием» [7] , – писала императору вдова Авдотья Минина из Ведлозерской волости в 1835 г. «Обучать сына своего гражданской грамоте не желаю, <…> ему 13 лет от роду и приучен он к крестьянской работе <…>. Прошу защиту и покровительство», – жаловаласьстр. 64 М.Васильева из Пудожского уезда в 1837 г. На все такие прошения власти отвечали отказом, объясняя крестьянам, что списки уже составлены, утверждены, и отменить постановления палаты нельзя.

Энергичную деятельность «по предмету образования крестьянских мальчиков в должности волостных писарей» проявил Олонецкий гражданский губернатор А.Дашков. В 1837 г. он вел активную переписку с директором народных училищ М.И.Троицким о возможном устройстве детей в уездные училища и финансовых потребностях, необходимых на их содержание [8] , об организации надзора за учащимися со стороны казенного ведомства, а также об обустройстве проживания детей в уездных городах. Губернатор лично утверждал сметы по содержанию и обучению учеников, определял наставников из числа чиновников губернской и уездных администраций, производил расчеты по расходам и делал некоторые замечания по их сокращению. Так, в письме от 20 мая 1837 г. в палату он предложил сократить смету по содержанию крестьянских детей в домах для проживания, полагая лишним приобретение тюфяков, кроватей и одеял.

Вместо этих «излишеств» губернатор настаивал внести в число расходов «войлок, обтянутый посконным холстом, и подушку, ибо неудобно размещать кровати на наемных квартирах, покрываться во время сна могут суконным своим кафтаном» [9] . Заметим, что казенная палата с мнением А.Дашкова согласилась.

В июле 1837 г. губернатором была утверждена окончательная смета. По ней сельским обществам на обучение одного ученика в течение пяти лет (два года в приходском и три – в уездном училищах) необходимо было внести по 1015 руб. 70 коп.: 1 год учения – 218 руб. 40 коп.; 2 год – 192 руб. 75 коп.; 3 год – 201 руб. 40 коп.; 4 год – 200 руб. 75 коп.; 5 год – 201 руб. 90 коп. [10] Однако обучение крестьянских детей в уездных городах также не привлекло внимания населения к просвещению. Да и результаты такой организации учебного дела были неутешительными: в 1838 г. из 76 учащихся первый год учения в приходских школах смогли окончить только 12 человек. Отметим, что неудовлетворительная успеваемость учеников сохранялась и в дальнейшие годы обучения. Крестьяне негативно отнеслись к нововведениям и продолжали отказываться отправлять своих детей в город. Обучение в дальних уездных городах обрекало сельские общины на дополнительные расходы по содержанию учеников, а именно: наем жилья, организация питания, приобретение одежды и обуви. И самое главное, крестьянские семьи на длительное время лишались даровых работников в домашнем хозяйстве, так как дети уже с раннего возраста привлекались к домашнему труду.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В начале XIX в. еще одной попыткой по развитию школьного дела явилось открытие начальных школ в сельской местности. Правительство предполагало «назначение сумм на содержание приходских училищ <…> учинить впредь, по соображению местных обстоятельств и удобств» [11] . Так с первых дней своего существования начальные школы оказались в сфере интересов сельского общества. Рост расходов на нужды просвещения, в значительной части перекладываемых на крестьян, не вызывал у них поддержки. В своем большинстве крестьяне, по мнению А.С.Воронова, не чувствовали «особенной потребности к учению и неохотно соглашались на заведение училищ» [12] .

Чтобы привлечь внимание крестьян к начальной школе, предполагалось вести разъяснительную работу среди населения. Необходимо было убеждать крестьян в пользе обучения детей грамоте. Миссия таких просветителей-пропагандистов возлагалась на визитаторов, ревизующих учебные округа (в этой роли обычно выступали преподаватели университетов), директоров народных училищ, открывающих в деревнях новые школы, а также местных священников – учителей приходских школ. Представителям учебного начальства и духовным лицам на собрании сельского схода в деревне и в личных беседах с крестьянами предлагалось рассказывать сельским жителям о полезности учения и о важности грамоты. Так постепенно в народе формировалось и утверждалось общественное мнение, что без помощи самого общества и родителей правильно поставить школу нельзя. Как правило, крестьяне внимательно слушали рассказы о пользе образования, соглашались с ораторами в том, что нужно учить детей, но от решения принять на себя расходы по содержанию училища уклонялись. Они отказывались выделять средства на устройство и содержание училищ, ссылаясь на недород хлеба, дороговизну жизни, бедственное и нищенское состояние.

Первые сведения о добровольном желании крестьян Олонецкой губернии отдавать детей в школы появляются в 1821 г. В отчете смотрителя народных училищ М.А.Копосова директору народных училищ С.А.Башинскому за 1821 г. отмечалось, что в селении Остречины активную деятельность по открытию народной школы развили местные крестьяне С.Панфилов и К.Артемьев. С.Панфилов сам изъявил желание работать учителем в Остречинской приходской школе, а К.Артемьев предложил передать для нужд училища в безвозмездное пользование собственный дом. Просьбы крестьян утвердили, «назначив начальникомстр. 65 учителя С.Панфилова, а учителем Остречинской народной школы местного дьяка А.Тимофеева» [13] . Хотя смотритель училищ в то время и указывал в своем отчете, что «крестьяне желают отдавать в училища своих детей» [14] , но это «желание» выразили только трое из жителей с.Остречины. Когда на сельском сходе в 1822 г. М.А.Копосов поставил вопрос о материальной помощи сельского общества в ремонте ветхого школьного здания, остречинские крестьяне не отказались от помощи, но перенесли ремонт школы на неопределенный срок, обещая «поправить оное училище с начала 1823 г. и покончить оную поправку в течение 3-х лет» [15] . В конечном итоге обещанный ремонт так и не состоялся. Таким образом, крестьяне безвозмездно помогать школе отказывались или ограничивались обещаниями.

Итак, отношение крестьянского населения Олонецкой губ. к школе в первой половине XIX в. выражалось только в согласии некоторых крестьян отдавать детей на обучение в школу. От какой-либо материальной поддержки сельские общества отказывались, и в связи с этим все сельские приходские училища в скором времени прекращали свою деятельность. Проблема же финансовой помощи школе оставалась не решенной. Надежды правительства на помощь сельских обществ в содержании народных школ не оправдались. Крестьяне не одобряли школу, видели в сборах на содержание школ новую повинность, дополнительные тяготы, усугубляющие их бедственное положение. В «Ведомости о времени основания учебных заведений в Олонецкой губ. с 1803 по 1826 год» указывалось, что во всех приходских училищах «за неотпуском от мирских обществ» финансирование училищ и обучение детей временно приостановилось [16] .

Все это легло в основу длительной пробуксовки по распространению народной грамотности. Прогрессивные идеи правительства натолкнулись на противоборство сельских общин с властью и привели к несогласованности действий и бесполезности предпринятых мер. Власти изыскивали различные способы обучения детей, а крестьяне в свою очередь придумывали причины для отказа от обучения. Власти обустраивали учебные заведения, беспокоились о месте проживания учеников, а крестьяне отправляли учиться больных и необучаемых детей. Власти требовали выделения средств на содержание детей, а крестьяне жаловались во все инстанции о своей финансовой несостоятельности, нищете и всяческими способами оттягивали решение простых вопросов на неопределенное время. Тем не менее, опыт по организации обучения крестьянских мальчиков в начале XIX в. лег в основу будущих волостных училищ, но уже организованных Министерством государственных имуществ, созданным в 1837 г. Так постепенно решалась проблема создания широкой сети общественных и государственных школ в сельской местности Российской империи.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• [1] Национальный архив Республики Карелия (далее НА РК), ф.33, оп.5, д.6/23, л.31.
• [2] НА РК, ф.33, оп.5, д.6/23, л.55 об.
• [3] Там же, л.107.
• [4] Там же, л.94.
• [5] НА РК, ф.335, оп.2, д.1/1, л.8.
• [6] НА РК, ф.33, оп.5, д.6/23, л.467 об.
• [7] Там же, л.129 об.
• [8] НА РК, ф.17, оп.5, д.7/14, л.97.
• [9] НА РК, ф.33, оп.5, д.6/23, л.440 об.
• [10] Там же, л.456.
• [11] Предварительные правила народного просвещения 1803 г. // Сборник постановлений и инструкций по Министерству народного просвещения. СПб., 1864. Ст.20.
• [12] Воронов А.С. Историческое обозрение учебных заведений Санкт-Петербургского учебного округа с 1715–1828 гг. СПб., 1849. С.146.
• [13] НА РК, ф.17, оп.2, д.1/2, л. 272.
• [14] Там же.
• [15] Там же.
• [16] НА РК, ф.17, оп.2, д.1/5, л.620.