Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

стр. 309Объектом нашего исследования является хороводная традиция Поморского берега Белого моря. В данной работе формы поморских хороводов рассмотрены в сравнении с аналогичными формами игр и плясок других районов Карелии. Во второй части работы приведены некоторые замечания, возникшие в ходе анализа принципов сюжетосложения, форм поэтических текстов, а также их лексических и фонетических особенностей, который выявил ряд параллелей с песенной традицией карелов.

Взаимопроникновение русской и карельской культуры подтверждается и историей заселения побережья Белого моря, основным населением которого (к моменту появления славянских переселенцев) являлись карелы [1] . Исследователи также отмечают, что и сам поток новгородской колонизации Севера был не однороден по этническому составу [2] .

Поморы – неземледельческое население, жившее исключительно на побережье, при этом основой хозяйства являлись различные морские промыслы. Род занятий мужской части населения, их длительное отсутствие (три четверти года они проводили вдали от дома!) привел к тому, что на Поморском берегу хороводная традиция стала преимущественно девичьей. Над парными играми, повсеместно распространенными в других, не «морских» регионах, возобладали девичьи орнаментальные хороводы и хороводы шествия, исполняемые под пение песен. Они, однако, представляют собой версии игр и плясок, распространенных по всей Карелии.

В Поморье самым любимым орнаментальным хороводом была «шестерка», пожилые женщины помнят ее до сих пор. Исполнялась она только девушками и представляет собой небыстрое хождение трех пар по воображаемой восьмерке. В Заонежье тоже ходили «шестерку» на три пары, состоящие из парня и девушки; участники двигались по тому же рисунку (восьмерке), при этом парень в быстром темпе «выделывал» коленца перед девушкой [3] . В.Н.Всеволодский-Гернгросс говорит о заонежской «шестерке» как о разновидности «русского», эротическом ухаживании, облеченном в плясовую форму [4] . У карелов также широко распространены игры и пляски, имеющие в основе фигуру восьмерки, это šina, šinka, kaheksunainen и др. Но все они предполагают участие пар, состоящих из парня и девушки, исполняются чаще в быстром или подвижном темпе, под пение песен или аккомпанемент музыкального инструмента. Таким образом, поморская версия «шестерки» утратила свой первоначальный игровой характер, став медленным девичьим орнаментальным хороводом; только рисунок, по которому движутся участники, остался неизменен.

Распространена в Поморье была игра «паркамы». Заключается она в следующем: «девушки выстраиваются парками (очевидно, отсюда и происходит название хоровода) и делают несколько шагов, держась за руки; затем руки распускаются и одна идет налево, другая направо. Совершая полукруг, парка снова соединяется и опять делает несколько шагов» [5] . Здесь ее исполняют, как и все хороводы, медленно, степенно. У карелов идентичная по рисунку игра называлась kävelykisa и juoksentakisa [6] («шаговая игра» и «беговая игра»); исполняется она парнями и девушками, в этой версии темп игры меняется, что отражено в названии.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Самая любимая в Поморье – «утушка». Как тип хореографического движения она бытовала на всей территории Карелии и представляла собой парное хождение: парень и приглашенная им девушка, взявшись за руки, делают три шага вперед, разворачиваются, меняя руки, и идут обратно. По окончании песни парень берет левую руку девушки в свою правую, а правую в свою левую, и, потрясая их, благодарит девушку за «утушку». Одна пара ходит под одну песню, а их сменяет другая пара и другая песня; этот вариант бытовал в Сумском Посаде. У карелов такая игра называлась käsivetelys (букв. «хождение рука об руку»), ее записал в с. Ругозеро Муезерского района финский исследователь Элиас Лённрот, отмечая, что вперед выходила только одна пара, прохаживалась несколько раз и на этом игра заканчивалась [7] . В Вытегорском уезде Олонецкой губ. аналогичная игра имела название «совьюн» [8] .

стр. 310В селах Поморского берега – Сороке, Шижне, Вирме и Колежме – в «утушку» ходили сразу две пары или более [9] , в таком случае песни с называнием имен не исполняли, а пели другие утушные. В Заонежье «совьюн» или «совьюном» исполняли также сразу несколько пар. В.Д.Лысанов так описывал «совьюн»: «…парни становятся в ряд и называют по имени отчеству девушек „по разуму“. Каждый свою пару берет за руку, и все пары вместе идут в одну сторону, затем в другую; после нескольких оборотов останавливаются лицом друг к другу, берут один другого за обе руки и слегка покачивают ими» [10] . Игра эта состоит из двух частей, первая – это хождение, подобное «утушке» или käsivetelys, вторая – покачивание руками. У карелов такое движение бытует как самостоятельная игра käsikisa («ручная игра»).

Итак, «утушка» на территории Карелии бытовала в двух вариантах:

1. хождение одной пары под одну песню, в которой могут называться имена парня и девушки, и тогда игра приравнивается к свадебному величанию;
2. хождение двух или более пар под одну песню. Характерной особенностью поморской «утушки» является возможность исполнения ее только девушками, что не встречается в традициях других территорий, и в том и в другом случае пели песни, в которых имена уже не называли. Хотелось бы отметить, что в сборнике поморских песен [11] представлено более 50 утушных, из них только в двух песенных текстах названы имена припеваемой пары.

«Утушкой» открывались бесёды и вецерины, здесь происходил выбор пары, ее сведение и припевание.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В Заонежье эту функцию выполняли «перепёлка» и «совьюн», у карелов – «соудино» [12] , käsikisa, kumaruskisa и др. Ходили в утушку и на свадьбе: как жених с невестой, так и молодежь, присутствующая на ней. В степенном, неторопливом хождении парами, на наш взгляд, находила свое зримое воплощение идея перехода. Об этом пишет А. ванн Геннеп в своей работе «Обряды перехода»: «… переход из одной группы в другую, из одного общественного класса в другой <…> часто ритуально выражается проходом под портиком или через „дверь“…», т.е. происходит «отождествление перехода через различные социальные ситуации с материализованным переходом (вхождением в деревню или дом, с переходом из одной комнаты в другую, переходом через улицу, площадь)» [13] .

Таким образом, «утушка», сопровождая лиминарное «молодое время» – «время игры», стала в Поморье важнейшим культурным маркером обряда перехода.

Изучение поэтических текстов поморских хороводных песен выявило ряд особенностей [14] . Обращают на себя внимание нередкое отсутствие логики в повествовании, «странные» слова и словосочетания, которые трудно объяснить с позиций грамматики и синтаксиса русского языка. Например, в сборнике «Русские народные песни Карельского Поморья» в трех песенных текстах нами были обнаружены специфические словосочетания, которые трудно объяснимы по смыслу:

№94.Мы гуляли во зеленом саду,Уж мы рвали, щипали алый цвет,Мы кореньё бросали на кровать,№106.Ходит, гуляет в зеляном саду даЩиплет, ломает зелен виноград,Корнице мечет ко мне на кровать,№111.Не нападывай, пароха, не нападывай снеговой,Штоль на талую землю, на талую землю,Штоль на зло(е)ё кореньё, на злоё кореньё,Штоль Петрово говеньё, петрово говеньё,Вербно воскресеньё да, вербно воскресеньё.

стр. 311В сборнике «Музыкально-поэтический фольклор Новгородской области» [15] нами обнаружен текст лирической песни, который проясняет смысл выше приведенного повествования (относительно «злых корений») в полной развернутой форме:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

№13Разнесчастная Дуняша по бережку гуляла,Она по бережку гуляла, злы-коренья копала,Она копала злы-коренья, на Дунай реку пошла.На Дунай реку на быстру, на крутенький бережок,Становилась Дуняша на тесовый новый плот,Она мыла злы-коренья, мыла свежею водой,Сухо-насухо сушила, мелко-намелко толкла.Намешала яду с мёдом, Ваню в гости позвала…

Тем самым мы можем предположить, что данный поэтический текст, пришедший в свое время с новгородских территорий, был не понят поморами, этнический состав которых, как мы уже отмечали выше, был неоднороден и потерял смысловую нагрузку.

Ряд специфических черт обнаруживают и композиции песенных текстов поморских хороводных песен.

Часть из них представляет собой цельный сюжет, иногда довольно развернутый. Однако чаще он бывает обрывочен, неразвит. Равновеликая часть сюжетов построена на контаминации 2–3-х мотивов. Это было замечено уже первыми собирателями поморского фольклора: «… в Поморье такие песни называют „набирухами“; в них допускается свобода импровизации, и наиболее искусные песенницы легко составляют такие тексты» [16] . Примечательно, что сходные композиционные явления отмечены исследователями в поэтических текстах русских лирических песен карелов-ливвиков [17] .

Интересны фонетические особенности поющихся текстов. Например, в них отчетливо слышится смягчение (палатализация) согласного л, оглушение звонких согласных д и г. Все эти явления, не понятные с позиций русского языка, типичны для фонетики языка карельского [18] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

«Карельский след» ощущается и в певческом тембре поморов, сохранившем следы достаточно продолжительных культурных контактов карелов и русских. Так, для певческого тембра поморов характерна активная назализация, напоминающая отчасти пение северных карелов. Однако в пении поморских исполнителей мы не слышим той жесткой атаки, которая всегда присутствует в интонировании карелов и является одним из стилеобразующих компонентов их певческих стилей.

Таким образом, рассмотрение поморской хороводной традиции, с одной стороны, показало ее органическую связь с игровой культурой других районов Карелии, с другой стороны, выявило черты своеобразия. Оно проявляется: 1) в особенностях бытования традиции, которая является преимущественно девичьей; 2) в специфике кинетического кода, т.е. хореографии, которая связана с инициальной обрядностью и воплощает идею перехода; 3) в поэтике текстов хороводных песен; 4) в лексике и фонетике поэтических текстов; 5) в певческом тембре.

• [1] Бернштам Т.А. Поморы (Формирование группы и система хозяйства). Л., 1978. С.54.
• [2] Чистов К.В. Актуальные проблемы изучения традиционных обрядов Русского Севера // Фольклор и этнография. Обряды и обрядовый фольклор. Л., 1974. С.9–17.
• [3] Рыбников П.Н. Беседы и беседные песни в уездах Петрозаводском и Повенецком // Песни, собранные П.Н.Рыбниковым. Петрозаводск, 1864. Ч.3. С.130.
• [4] Всеволодский-Гернгросс В.Н. Крестьянский танец // Искусство Севера. Л., 1928. Т.2. С.247 (Крестьянское искусство СССР; 2).
• [5] Цейтлин Г. Народныя игры в Поморье // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. 1911. №13. С.20.
• [6] Путешествия Элиаса Лённрота: Путевые заметки, дневники, письма 1828–1842 гг. / Науч. ред., вступит. ст. и примеч. У.С.Конкка. Петрозаводск, 1985. С.187–188.
• [7] Там же. С.141.
• [8] Калашникова Р.Б. Бесёды и бесёдные песни Заонежья второй половины XIX века. Петрозаводск, 1999. С.55.
• [9] Калашникова Р.Б. Вечеринки Карельского Поморья начала ХХ века (фрагмент научной справки «Праздничные вечеринки русских Олонецкой губернии конца XIX – начала XX вв.»). Петрозаводск, 2002. Рукопись (Научный архив музея-заповедника «Кижи», НРФ-1883, с. 11, 27).
• [10] Лысанов В.Д. Досюльная свадьба, песни, игры и танцы в Заонежье Олонецкой губернии (Собрано и изложено В. Д. Лысановым). Петрозаводск, 1916. С.72.
• [11] Русские народные песни Карельского Поморья. Л., 1971.
• [12] Значение слова, возможно, происходит от названия песни «Со вьюном я хожу». См.: Мальми В. Народные танцы Карелии. Петрозаводск, 1978. С.38.
• [13] Геннеп А. ванн. Обряды перехода: Систематическое изучение обрядов. М., 2002. С.173–174.
• [14] Для анализа использован песенный материал, предоставленный в Фонограммархиве Института языка, литературы и истории Карельского научного центра: хороводные песни г.Кеми и с.Шуерецкое.
• [15] Музыкальный фольклор Новгородской области / Сост. и коммент. А.А.Банин. Новгород, 1983.
• [16] Разумова А.П., Коски Т.А. Песни Поморья // Русские народные песни Карельского Поморья. Л., 1971. С. 8–30, 14.
• [17] См. дипломную работу Ю.С.Толмачевой «Русские лирические песни олонецких карел (к изучению межэтнических связей в певческом фольклоре народов Карелии)». Петрозаводск, 2004. Рукопись.
• [18] Макаров Н.Г., Рягоев В.Д. Образцы карельской речи. Л., 1969. С.10.