Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация:  Статья посвящена работе по найму детей староверов-беспоповцев 7–15 лет в Западном Причудье (Эстония). Основное внимание уделяется работе детей на эстонских хуторах «в поле», то есть работе пастухами.

Ключевые слова: староверы Эстонии; Западное Причудье; детские заработки по найму;

Summary:  The article is devoted to the hired labor of 7–15 years old children of Old Believers of Western Bank of Peipus Lake (Estonia). The main attention is paid to the working of children on Estonian farms, so called «work in the field», that means working as shepherds.

Keywords: Old Believers of Estonia; Western Banks of Peipus Lake; children's hired labor;

Со времени расселения на западном берегу Чудского озера у староверов практически не было пахотной земли, поэтому хлебопашеством они не занимались. Этим они отличались от местных эстонских крестьян, а также от русского населения северного и восточного Причудья, Принаровья и западного побережья Псковского озера. На арендованной у помещиков земле староверы строили дома и делали огороды. «В конце ХIХ века в деревнях Причудья было немало семей, которые пользовались примерно 17 сотками». [1] «В то же время у эстонских крестьян Причудья в конце ХIХ века преобладали хутора примерно 10 га земли, так называемые хозяйства “о две лошади”. По мере расслоения крестьянства образовались и крупные хутора, размером в 25-35 га земли». [2] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Важную роль в хозяйственном укладе староверов играло рыболовство, которое было сезонным: осенняя, зимняя и весенняя ловля в Чудском озере и других озерах Эстонии. На летний период рыбаки «ходили в Ладогу» на ловлю сига, которым они снабжали в основном рынки Петербурга. Местные мужчины также славились как умелые каменщики. Они нанимались на строительные работы в города, помещичьи мызы и крестьянские хутора обычно с весны до осени, часто отсутствуя дома по полгода, как и рыбаки. Женщины занимались домашним хозяйством, выращивали на продажу огородные культуры (в основном лук, цикорий), по мере надобности с мужьями «ходили в озеро». С раннего возраста дети староверов привлекались к труду, сначала домашнему, а затем и по найму. Практически в каждой семье отходничество составляло главную статью дохода семьи.

После установления границы между Советской Россией и независимой Эстонией по Тартускому мирному договору (1920 г.) экономическое положение русских жителей Причудья очень изменилось. Они оказались отрезанными от рынков сбыта и районов отходничества и промысла. Закрылся путь к Ладожскому озеру. Местную же рыбу некуда было сбывать, и цены на нее сильно упали. Именно в 1920-е гг. многие рыбаки Причудья стали работать каменщиками. В конце 1920-х гг. в Эстонии наступил экономический кризис, который привел к застою в строительстве, поэтому многие каменщики также оказались без работы.

Из-за общего снижения жизненного уровня появилось особенно много бедных семей, которые испытывали большой недостаток хлеба – основного продукта питания. Отсутствие постоянных доходов у взрослого населения вынудило многодетные семьи староверов посылать детей и подростков к эстонским крестьянам на заработки. С 6–7-летнего возраста детей отдавали на эстонские хутора в поле – пасти коров, коз, свиней, овец, а с 15–16 лет – в батраки. Это практиковалось и раньше, но не имело такого размаха. Часто дети были основными кормильцами семьи, потому что приносили в дом не только деньги, но и хлеб и другие продукты, заработанные у эстонских крестьян. Не отдавать ребенка на заработки могли позволить себе только зажиточные семьи, а их было не так много на побережье. Детский труд по найму просуществовал вплоть до 1950 г.

Дети видели, как трудно живется родителям, поэтому понимали необходимость идти работать и ценили купленные родителями или заработанные самостоятельно вещи и продукты питания. На заработанные деньги, как правило, родители покупали детям обувь и одежду, чтобы они могли пойти в этом в школу. «Вот я пошла уже с семи лет в поле.Пасла коров. И радовалася, что пойду в школу, мне купят полсапожки» (Иульяния Петровна Опикова 1921 г. р., г. Калласте). [3]

Для устройства детей на работу родители вынуждены были забирать их из школы уже в апреле, не давая доучиться до конца года, а в школу приводили зачастую в ноябре. Несмотря на это многие дети заканчивали не 2–3 класса, как это было до революции, а пять классов шестиклассной общеобразовательной школы. Для продолжения учебы у них не было средств. [4] Живя по пять-шесть месяцев на эстонском хуторе, дети староверов осваивали эстонский язык, ведь по-русски с ними никто не разговаривал.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Каждую весну эстонцы с хуторов сами приезжали в русские деревни, нанимали детей на работу, заходя в каждый дом, так как работы на хуторах было много. С родителями обговаривали сроки и условия найма ребенка. Была определенная зарплата в месяц, зависящая от количества коров, но обычно договаривались на частичную оплату деньгами, а остальное родители получали продуктами (зерном или крупой, ржаной и пшеничной мукой, картошкой), льном или шерстью. «Овец здесь не держали своих в деревне. Как эстонцы говорят, что здесь очень сыро, а овцы не любят сырости» (Зоя Ивановна Куткина 1934 г.р., д. Варнья). [5] Никаких официальных договоров не составляли, все было на словах. Могли записать на бумажку, чтоб не забыть, но заверять это нигде не требовалось, верили слову. Осенью хозяин рассчитывался – «что выговорено было», сам привозил все в деревню. «Хорошие хозяева» еще и подарки делали (например, шерстяные носки, варежки, чулки, ткань на одежду).

Хозяева хуторов, куда дети нанимались пастухами, по достатку были разные. В первый год работы детям давали пасти одну корову или, например, только свиней. Чем старше был ребенок, тем бóльшее стадо ему доверяли. Детей 10–12 лет отдавали на более крупные хутора, где держали от десяти до двадцати коров, а также овец, коз, свиней, гусей. Были и очень крупные хозяйства – до сорока и более коров. «Я уже с шести лет пошел хлеб зарабатывать себе. Один походил со свиньями, а потом с коровами. А потом уже три года так пробывши, видит хозяин, что этому парню можно дать и другую работу, так уже я на лошадях работал» (Иван Афанасьевич Пушкин 1925 г.р., д. Тихеда). [6]

Условия жизни и отношение к чужому ребенку у разных хозяев тоже были разные, и не зависели от достатка. «Хорошие хозяева» относились к малолетним пастушкáм и пастýшкам с состраданием и понимали, как им тяжело вдали от родных, как трудно выдерживать крестьянский ритм жизни, ведь детям приходилось работать на уровне со взрослыми по 15-18 часов в день. «Я семь лет отходила к одной и той же хозяйке. Они мяня берягли, как своёва ребёнка. Ой, прямо царствие небесное, такие хорошие люди были!» [7] (Прасковья Михайловна Амелькина 1935 г.р., д. Кюкита). «Плохие хозяева» сразу давали понять, что нанятый работник не может жить на хуторе так же, как хозяева и их дети, и никаких поблажек не давали: за стол с собой не сажали, накрывали отдельно. «Спать определяли где-нибудь в закутке на полу на соломенной подстилке, а если хозяин хороший, то, конечно, коечку даст» (Мария Михайловна Пушкина 1925 г. р., д. Тихеда). [8]

Работать приходилось весь световой день. В Эстонии летом день длинный, поэтому коров пасли с 5 утра и до 11 вечера. В жаркие дни коров одолевали слепни и оводы. Спасаясь от их укусов, коровы начинали разбегаться. Если не было специального загона, то они устремлялись в лес, ведь хутора в основном стояли близко к лесу или прямо в лесу. Найти в лесу одну или несколько коров ребенку не так-то просто. За потерянное, а тем более погибшее животное последует наказание, поэтому дети часто испытывали стресс и страх, со слезами разыскивая разбежавшуюся скотину. На время пастьбы хозяева могли дать еще дополнительную работу. Например, девочкам с 10–12 лет часто поручали вязать различные вещи: носки, варежки, чулки и даже свитера. Если дополнительной работы не было, то дети развлекали себя, лазая по деревьям, исполняя песни, играя во что-нибудь. «Когда маленькая была, тогда я помню, с папоротника сделала кровать и подушку. Ну, и заснула, а овцы из загона вышли в хлеб. Хозяин прибёг. Хорошо, хозяин хороший был. Маленько только сказал, что нехорошо и всё» (Александра Михайловна Борисова 1929 г.р., г. Муствеэ). [9] Несмотря ни на какую погоду, в том числе жару, холод или ливневые дожди, днем пригнать коров домой можно было только к часу дня, а вечером – после заката солнца. «Папа ходил в поле к эстонцам. Осенью ноги уже стыли. Бывало, даже пописает на ноги, вроде, так потеплее станет. Эстонцы не обращали никакого внимания. Тебе холодно или жарко – это для них не важно. Ты нанятый, паси это стадо» (Ия Маркеловна Быстрова 1940 г.р., д. Тихеда). [10]

В период Первой Эстонской Республики (1918–1940 гг.) крестьяне-эстонцы жили небогато, поэтому и работников кормили скудно. Утром завтрак для детей-работников складывали в мешочек и давали с собой. Обычно это были кусок хлеба, бутылка молока, может, еще вареное яйцо. Иногда дети молоко все не выпивали, а остаток встряхивали в бутылке, получая через некоторое время небольшой кусочек масла. Если лес был рядом, то дети собирали ягоды: чернику, бруснику. В обед и ужин «плохие хозяева» работникам часто еду давали похуже, чем ели сами. «Эстонцы раньше давали лысью прогонянку да селёдку с картошкой. А прогонянка – обрат, молоко прогонят и там пахта. Вот это такое давали. Жили же все тоже бедно. Но всё равно сами-то получше питались» (Олимпиада Михайловна Ершова 1932 г.р., г. Калласте). [11] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В обеденный перерыв, пока животные отдыхают в хлеву, «плохая хозяйка» могла заставить 10–13-летних работников полоть огород или нянчить своих малышей. «Хорошая хозяйка» давала возможность пастушкý поспать, ведь его рабочий день заканчивался только ближе к двенадцати ночи, а в пять утра на следующий день надо снова быть на ногах. Если пастýшке было 14–15 лет, то в обеденный перерыв обычно она должна была подоить коров (в среднем – 10–12 коров), вычистить их места на скотном дворе, накосить травы. «Пригнала однажды я коров домой на обед и поила около колодца. А раньше холодильников не было, молоко опускали в колодец в бидонах. Ну, бидон надо было вынуть, чтобы мне воды достать коровам. Я вынула этот бидон, поставила, а какая-то корова опрокинула и молоко разлила. Так мне потом целую неделю молока не давали. Вообще не давали – ни с собой, никак. Только делали чаёк сладкий с собой, а молока не давали. Вот такое наказание было» (Анастасия Ивановна Печёнкина 1933 г. р., г. Калласте). [12]

Как правило, у одного хозяина работали по 5–8 лет. Хозяина меняли, если у него свои дети подрастали и начинали сами ему помогать по хозяйству, или он плохо относился к работникам. «Мне было где-то одиннадцать–двенадцать лет. [...] В баню вот мыться идти. Баня на отшибе была. Где-то я пригоню коров в одиннадцать. Они все помоются, а меня – одну. В двенадцать часов ночи я пойду в баню, одна моюся там. Ой, так было плохо! Очень!» (Анастасия Ивановна Печёнкина 1933 г. р., г. Калласте). [13] Очень редко, но случались конфликты, в которые приходилось вмешиваться даже властям.

Эстонские хутора были на разном расстоянии от русских деревень. Это могло быть 1,5 км и 3–5 км, а могло быть и все двадцать. Но все-таки родители старались определить детей как можно ближе, не дальше 10 км от дома. Чем ближе находились хутора к деревне, тем чаще у матери была возможность навещать своих детей. Из одной семьи могло быть на заработках несколько детей одновременно. Родители очень переживали за всех своих малышей, но это была единственная возможность многодетной семье выжить. На большие праздники (Троица, Успенье) на один–два дня пастушонка могли отпустить домой.

Дети староверов нанимались в пастухи и после установления советской власти в 1940 г., а также во время Великой Отечественной войны и после ее окончания (примерно до 1950 г.). Многие отцы-кормильцы погибли на войне или вернулись инвалидами, в таких семьях дети часто голодали. В 1948 г. в Причудье стали организовываться рыболовецкие и полеводческие колхозы, в связи с чем взрослое население получило возможность работать, не уходя на заработки из дома на длительный период. У детей же необходимость зарабатывать отпала.

• [1]  Рихтер Е.В. Русское население Западного Причудья (очерки истории, материальной и духовной культуры). Таллин, 1976. С. 29.
• [2]  Там же. С. 30.
• [3]  Вспомогательный фонд Нарвского музея NLM TA 601:4.
• [4]  Рихтер Е.В. Русское население Западного Причудья. С. 270.
• [5]  Вспомогательный фонд Нарвского музея (Narva Muuseum), NLM TA 648:4.
• [6]  Там же. NLM TA 630:1.
• [7]  Вспомогательный архив Нарвского музея, SA NM Abiarhiiv CD 101.
• [8]  Вспомогательный фонд Нарвского музея, NLM TA 630:1.
• [9]  Там же. NLM TA 648:2.
• [10]  Вспомогательный архив Нарвского музе,я SA NM Abiarhiiv CD 101.
• [11]  Вспомогательный фонд Нарвского музея, NLM TA 601:2.
• [12]  Там же. NLM TA 648:2.
• [13]  Там же.