Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация:  В статье дан анализ научных публикаций по теме «Православие в севернорусских былинах» в отечественной фольклористике. В них рассматриваются такие важные вопросы, как личность сказителя и влияние его религиозности на творчество; взаимоотношение былин и духовных стихов; степень участия скоморохов и калик в сложении и распространении былин; воздействие на русский эпос отечественной и переводной церковной книжности и др.

Ключевые слова: былины; богатыри; сказители; православие; духовные стихи;

Summary:  The article analyzes scientific publications on the theme «Orthodoxy in the Northern Russian epics» in the national folklore. They consider such important issues as the personality of the storyteller and the impact of his religiosity on creativity; the relationship of epics (bylina) and spiritual verses; the degree of participation of buffoons and pilgrims in the addition and distribution of epics; the impact on the Russian epic of Russian and translated Church books, etc.

Keywords: bylina; bogatyr; storyteller; Orthodoxy; spiritual verses;

Тема «Православие в севернорусских былинах», как самостоятельное исследование стала разрабатываться в отдельных главах монографий и в статьях Ю.А. Новикова лишь в начале XXI в. [1] Однако ни в его работах, ни в публикациях других авторов [2] не приводится никаких сведений о том, как данная тема раскрывалась былиноведами XIX – XX вв.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В 1850–1860-х гг. славянофилы искали в былинах христианское начало. «Первое и главное, – писал К.С. Аксаков, – что выдается из этого мира Владимировых песен, – это христианская вера; она постоянно и всюду основа жизни». [3] Другие исследователи второй половины XIX – начала XX в. лишь мельком, характеризуя какой-то былинный сюжет и давая характеристику тому или иному персонажу, отмечали некоторые христианские черты присущие богатырям. Для Л.Н. Майкова – это набожность (любое богатырское действие претворяется молитвой и осенением себя крестным знамением), обильная раздача милостыни, строительство часовен и церквей, паломничество, пострижение в монахи. [4] Илья Муромец, по мнению Л.Н. Майкова, – человек, который «всегда подчиняет свои подвиги, свою деятельность началу нравственному и религиозному [...] В лице его народное творчество с большою полнотою воплотило лучшие нравственные понятия и стремления русского народа и потому естественно не могло не связать их с народными верованиями и религиозными убеждениями». [5]

О.Ф. Миллер, искавший в образе Ильи Муромца черты древней мифологии, вводит в науку термин «охристианствование» или «христианский оттенок», который он использует для характеристики таких былинных эпизодов, как исцеление немощного Ильи старцами или самим Иисусом Христом (христианское чудо), как наказ странников к исцеленному Илье стоять за веру православную. Тот же термин О.Ф.Миллер применяет и к характеру и поступкам богатыря: уверенность в поддержке высших небесных сил, милосердие к людям, набожность и т.д. [6]

Ф.И. Буслаев в своей работе лишь несколько раз касается данной проблемы. Рассматривая образ Ильи, как любимого народного героя, академик отмечает, что «в довершение национального идеала не доставало ему только ореола святости: и русский народ признает своего богатыря в чудотворце, которого мощи почивают в киевских пещерах». [7] Далее, говоря о «великих доблестей идеального героя», каким является Илья Муромец, Ф.И. Буслаев, как бы полемизируя с Л.Н. Майковым, пишет: «…собственно христианских, а по народному именно православных добродетелей, в этом герое эпос не воспевает» (С. 127) . В ряде былин подчеркиваются «набожные побуждения» богатыря, но он способен и на святотатство, когда, рассердившись на князя Владимира, стреляет из лука по церквям, по церковным крестам. [8] Кроме того Илья в былине «Камское побоище», в числе других богатырей принимает участие в сражении с небесной силой, что также является страшным святотатством, особенно для человека, который, «по народным верованиям, причислен к лику святых» (С. 49).

На наш взгляд, Ф.И. Буслаев слишком категоричен в своем мнении об отсутствии в Илье Муромце православных добродетелей, ибо он сам неоднократно упоминает об обращении богатыря в трудную минуту с молитвой к Спасу и Богородице, другим своим небесным покровителям (С. 61, 130), об его обещании «служить до свету до веку за те церкви Божья, за тую веру за крещеную» (С. 61); о строительстве им часовни (С. 103); об его набожных побуждениях (С. 127) и т.д.

Уже в 1885 г. М. Г. Халанский одним из первых эпосоведов, рассматривая былины об Илье Муромце, отметил, что некоторые эпизоды (чудесное исцеление) связаны с житийными сказаниями. Довольно редкое упоминание в текстах мощей богатыря – это позднейшая вставка, по происхождению книжная. Былинный сюжет о гибели русских богатырей возник, скорее всего, также на основе «книжно-церковных мотивов» или апокрифов. [9] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В исследованиях А.Н. Веселовского и Вс. Ф. Миллера, посвященных былинным сюжетам, содержится очень много рассуждений, предположений о христианских элементах в русском эпосе, о роли скоморохов и калик в создании и распространении былин, о соотношении старин и духовных стихов, о влиянии на былины библейских сказаний и апокрифов, житийной литературы, о межнациональных связях в эпосе и т.д. [10] Конечно, все это очень важно и все затронутые ими аспекты заслуживают отдельных исследований.

А.В. Марков в разделе статьи, посвященной религиозному быту, [11] отраженному в былинах, отмечал слияние в них христианских и дохристианских образов. При этом исследователь считал, что народ, принявший новую религию, неглубоко воспринял ее нравственную сторону, ему гораздо ближе была апокрифическая литература с ее тягой к чему-то чудесному, например, помощи во всех сложных моментах для героев эпоса небесных сил: Бога, Богородицы, святителей, ангелов. Большое внимание А.В. Марков уделял мотиву паломничества в былинах, отмечая важность роли калик в русском эпосе, он высказал предположение о том, что они играли важную роль в создании и распространении былин.

Б.М. Соколов подчеркивал влияние религиозной поэзии (библейских повествований, апокрифов и житийных мотивов и т.д.) на былины. Особенно тесная взаимосвязь наблюдается между былинами и духовными стихами, называемыми ученым «религиозным эпосом». С одной стороны, духовные стихи влияют на былины, а с другой – в духовных стихах обнаруживаются былинные мотивы. По мнению Б.М. Соколова, необходимо продолжать уже начатое в отечественной науке сопоставление былинных текстов с оригинальными и переводными памятниками древнерусской книжности. [12]

Через два года в своей книге, адресованной широкому кругу читателей, [13] ученый еще раз сформулировал основные положения о былинах (в духе исторической школы). В сложении русского эпоса, считал он, принимали участие дружинники, скоморохи и пилигримы (калики перехожие), «люди, причастные к церкви и книжному духовному образованию». С исчезновением дружинного быта и скоморохов, когда место пилигримов заняли нищие странники, эпос перешел в крестьянскую среду. Ученый подчеркивает большую роль личности сказителя: «Например, религиозно настроенный певец с особенной любовью будет останавливаться на крестах и поклонах былинных героев» (С. 3). На конкретных примерах былинщиков Б.М. Соколов развивал ту же мысль и в книжке, посвященной исполнителям былин. [14]

В советский период воинствующего атеизма былиноведы либо игнорировали все церковно-христианские мотивы в былинах, либо негативно их оценивали. Д.С. Лихачев написал две статьи по фольклору X–XI и XI–начала XIII вв. в коллективной фольклорной монографии. [15] Ученому удалось избежать резко негативной оценки роли христианства в устном народном творчестве, но, по его мнению, лишь в XIV–XVI вв. оно стало оказывать какое-то влияние на устное творчество, которое, якобы, «тяготело к отходу от религии» (С. 150). Д.С. Лихачев считал, что желание Василия Буслаева съездить в Иерусалим покаяться – не искренно, притворно. Перед нами – скрытая пародия на паломничество. [16] Святотатство Буслаева – это отражение народного презрения «к так называемой ”святыне”». В былине якобы нашло отражение «народное отношение не только к религиозным предрассудкам, но и ко всему косному и застойному в жизни древнерусского общества» (С. 281).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В.Я. Пропп, комментируя некоторые былины с христианскими мотивами, например, «Илья Муромец и Идолище», считал их попыткой «использовать эпос в церковных интересах»,, а «это вторжение в эпос церковной стихии идет в противовес общему развитию эпоса». [17] В.Я. Пропп, как и Д.С. Лихачев, не верит в искренность покаянной поездки Василия Буслаева в Иерусалим, так как он борец со старым миром, церковью, самим богом, и «в своей борьбе он прав, народ явно на его стороне» (С. 460) . В своих рассуждениях В.Я. Пропп не всегда последователен. Например, двоякость поведения Ильи Муромца, который идет служить за православную веру, и он же в гневе на князя Владимира стреляет по церквям, ученый объясняет тем, что «в ту пору христианство, через голову враждующих друг с другом феодалов, в народном сознании объединяло русский народ в одно целое» (С. 311). Не случайно, что слово «христианин» со временем превратилось в слово «крестьянин».

А.М. Астахова в своей монографии об истории изучения русского эпоса [18] тему «христианство в былинах» не затрагивает. В другой книге о богатырских сказках [19] она отмечает, что иногда эпизод исцеления немощного Ильи Муромца приобретает легендарно-религиозный оттенок, когда целителями оказываются ангел или сам Христос, апостолы и святители. Говоря о влиянии книжных прозаических пересказов на былинную традицию, А.М. Астахова подчеркивает, что в книгах, адресованных простому читателю, отчетливо видна «религиозно-нравственная идея», которая затем звучала из уст сказителей.

В.П. Аникин [20] одним из первых советских фольклористов рассматривал «религиозно-христианский пласт» в былинах, который присутствует у ряда сказателей второй половины XIX в. Такое явление он объясняет как религиозностью исполнителя, так и сильным влиянием на былины духовных стихов, которые входили в репертуар определенного певца. Однако В.П. Аникин неоднократно подчеркивает, что «религиозная трактовка былинного действия» не обязательна в том или ином былинном сюжете, является явно поздней, приводящей «к нарушению идейно-образной цельности эпоса» (С. 263). Это могло произойти из-за воздействия духовных стихов, исполняемых каликами, либо из-за влияния на былины скоморохов.

В сжатых рамках статьи были рассмотрены, конечно, далеко не все работы отечественных фольклористов, которые, так или иначе, касались темы «православие в русских былинах». Однако и приведенные исследования указывают основные направления, по которым должно вестись будущее изучение: 1) обращение к творческому наследию выдающихся отечественных ученых (Вс. Ф. Миллер, А.Н. Веселовский, А.В. Марков, Б.М. Соколов и др.); 2) выявление степени влияния религиозности сказителя на текст исполняемых им былин; 3) взаимоотношение былин и духовных стихов; 4) отражение творчества скоморохов и калик в былинах; 5) влияние старообрядчества на былинные тексты; 7) православные мотивы в былинах вне Русского Севера; 8) создание указателя православных былинных мотивов.

• [1]  Новиков Ю.А. Семантическая оппозиция «свой» - «чужой» в эпических жанрах // Художественный текст: Восприятие. Анализ. Интерпретация. Вильнюс, 2002. № 3. С. 259 – 270 (статья вошла в его монографию: Динамика эпического канона. Из текстологического наблюдения над былинами. Вильнюс, 2009. С. 25– 36). В этой работе ученый развивает те положения, которые он лишь наметил в своей монографии «Сказитель и былинная традиция» (СПб., 2000. С. 31–32), а также в части вступительной статьи к серии Свода русского фольклора: Былины на Печоре // Былины Печоры. СПб.; М., 2001. С. 104 – 105. В монографии «Эпический мир и способы его художественного воплощения» (Вильнюс, 2013) Ю.А. Новиков публикует целую главу, названную им «Христианские мотивы и образы в былинах» (С. 111–150). Наконец, в 2014 г. вышла статья «Христианская вера, монастыри и храмы в былинах» (Церковь Преображения господня на острове Кижи / Сост. и подгот. И.В. Мельников. Петрозаводск, 2014. С. 311–326).
• [2]  Розов А.Н. Православные мотивы в севернорусских былинах // Русская народная культура (Избранные труды 1974 – 2017 гг.). СПб., 2017. С.265–285; Харькова С.Ю. Гидроним Иордан в севернорусских былинах // Современные методы и подходы в изучении традиционной народной культуры: К юбилею Юрия Александровича Новикова. СПб., 2018. С. 154–166 (Из истории русской фольклористики; Вып. 10).
• [3]  Аксаков К.С. Богатыри времен великого князя Владимира по русским песням // Русская беседа. 1856. Т. 4. С. 339.
• [4]  Майков Л.Н. О былинах Владимирова цикла. Исследование. СПб., 1863. С. 90.
• [5]  Там же. С. 120.
• [6]  Миллер О.Ф. Сравнительно-критические наблюдения над слоевым составом русского народного эпоса. СПб., 1869. С. 169, 170, 254, 314 и др.
• [7]  Буслаев Ф.И. Русский богатырский эпос // Буслаев Ф.И. Народная поэзия. Исторические очерки. СПб., 1887. С. 126.
• [8]  Вс. Ф. Миллер считал, что эпизод о разгульном поведении Ильи Муромца с голями в Киеве был вставлен в былинный текст довольно поздно и представляет собой «отголосок влияния Смутного времени на нравственный облик Ильи Муромца» (Миллер В.Ф. Отголоски Смутного времени в былинах // Изв. Отд-ния рус. яз. и словесности. 1906. Т. 11, кн. 2. С. 215).
• [9]  Халанский М.Г. Великорусские былины Киевского цикла. Варшава, 1885 (Отд. отт. из «Русского филологического вестника»).
• [10]  Миллер В.Ф. Очерки русской народной словесности. М., 1897–1924. Т.1–3.
• [11]  Марков А.В. Бытовые черты русских былин // Этнографическое обозрение. 1904. Кн. 59, № 4. С. 5–26.
• [12]  Соколов Б.М. О житийных и апокрифических мотивах в былинных. М., 1916 (Отд. отт. из «Русского филологического вестника»).
• [13]  Соколов Б.М. Былины. Исторический очерк, тексты и комментарии. М., 1918. Вып. 1 – 2.
• [14]  Соколов Б.М. Сказители. М., [1924].
• [15]  Лихачев Д.С. Народное поэтическое творчество времени расцвета древнерусского раннефеодального государства (X–XI вв.); Народное поэтическое творчество в годы феодальной раздробленности Руси – до татаро-монгольского нашествия (XII – начало XIII в.) // Русское народное поэтическое творчество. Том 1: Очерки по истории русского народного поэтического творчества X – XVIII. М.; Л., 1953. С. 141–247.
• [16]  Еще И.Н Жданов в 1895 г. высказал предположение, что данная былина была создана в среде скоморохов (Жданов И.Н. Русский былевой эпос. Исследования и материалы. I – V. СПб.. 1895. С. 402–403). Г.Н. Потанин утверждал, что эта былина – плод творчества калик (Потанин Г.Н. Пилигрим и былинах и в сказках // Этнографическое обозрение. 1891. Кн. 9, № 2. С. 85).
• [17]  Пропп В.Я. Русский героический эпос. Л., 1955. С. 225.
• [18]  Астахова А.М. Былины. Итоги и проблемы изучения. М.; Л., 1966.
• [19]  Астахова А.М. Народные сказки о богатырях русского эпоса. М.; Л., 1962.
• [20]  Аникин В.П. Теория фольклорной традиции и ее значение для исторического исследования былин. М., 1980.