Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Среди археологических памятников культового характера погребальные памятники наиболее распространены. Они широко представлены в археологических культурах эпохи среднего и позднего камня – раннего металла. Это неудивительно. Смерть человека, переход его из «бытия в небытие» – являлась неординарным событием в жизни людей традиционного общества. Она знаменовала собой перемещение умершего в иное состояние, иной мир, иной срез бытия. Именно с этим и связано существование практически во всех религиях погребального культа, то есть «совокупности религиозных обрядов, относящихся к умершему, и связанных с этими обрядами верований» (Токарев, 1990, с. 153). Обряд погребения является наиболее важным этапом этого «перехода» умершего из мира живых в «мир мертвых». Данные этнографии показывают, что эти обряды у разных народов весьма различны. Умерших погребали в земле, кремировали, помещали в специальные сооружения: склепы, мавзолеи и т. п., их могли предварительно мумифицировать. Некоторые народы оставляли покойных под открытым небом или длительное время носили с собой. Существовали обычаи захоронения в пещерах, на ветвях деревьев или на специальных помостах над поверхностью земли, на дне водоемов. Перечень разновидностей погребальных обрядов можно продолжить. Недаром особенности погребального культа этнографы рассматривают как один из наиболее ярких показателей специфики традиционной культуры этноса.

Сооружения, возникающие в результате совершения обряда захоронения, соответственно, тоже могут быть самыми различными. Археологи чаще всего сталкиваются с остатками двух их разновидностей. Первая – курганы, возведенные над могилами земляные насыпи разных размеров. Другая – грунтовые могильники, представляющие собой скопления погребений в ямах без насыпей над ними. Именно такие погребальные памятники, относящиеся к эпохе первобытности, открыты и исследованы археологами на территории Карелии.

Всего грунтовых могильников на территории Карелии сейчас известно более пятнадцати. Они далеко не одинаковы. В некоторых из них многие десятки погребений, в других – всего две-три могилы. Наиболее известен мезолитический могильник на острове Южный Олений в Онежском озере, на котором следует остановиться особо.

Любопытна история открытия Оленеостровского могильника. Еще с XVII века крестьяне деревень кижского сельского общества промышляли добычей известняка, месторождения которого находились на небольшом лесистом островке Онежского озера, прижатом к берегу на северо-востоке Большого Клименецкого острова со стороны залива Малое Онего. Часто в ходе разработок крестьяне находили человеческие кости, имевшие необычную красноватую окраску. В первой половине нашего столетия добыча извести на Оленьем острове увеличилась, и в северной его части образовался большой карьер. О находках костей, принявших массовый характер, узнали в Ленинградском институте истории материальной культуры АН СССР. Была организована экспедиция, которая в 1936–1938 гг. исследовала этот, ставший впоследствии знаменитым, памятник. Раскопки на Оленьем острове вели такие известные археологи, как И. И. Равдоникас, А. Я..Брюсов, Н. Н. Гурина.

Чем же знаменит Оленеостровский могильник? Этому памятнику можно сказать «повезло». Дело в том, что культурный слой большинства археологических памятников Карелии эпохи камня – раннего металла залегает в песчаных почвах на небольшой глубине и поэтому обычно не содержит изделий из органических материалов: кости, рога, дерева и т. п. Они просто не сохраняются в природно- климатических условиях Карелии. Это относится и к костным останкам похороненных в могилах людей. С течением времени они полностью разлагаются, в связи с чем археологи практически не имеют возможности работать с древним антропологическим материалом. В ходе раскопок таких памятников им в руки попадают исключительно каменные изделия, а также фрагменты керамических сосудов. Другое дело Оленеостровский могильник. Упомянутые выше залежи известняка обеспечили хорошую сохранность положенных в могилу костяных и роговых изделий, а также костных останков погребенных людей. Благодаря этому, количество обнаруженных находок, по сравнению с другими археологическими памятниками Карелии, было очень велико. Оленеостровский могильник сразу стал наиболее ярким памятником археологии эпохи камня на Северо-Западе России. Результаты исследований были опубликованы археологом Н. Н. Гуриной в фундаментальной монографии, увидевшей свет в 1956 г. С тех пор прошло уже 40 лет, однако интерес к этому памятнику не ослабевает. Оленеостровский могильник – чрезвычайно ценный источник по древней истории Европейского Севера, его материалы привлекаются для реконструкции хозяйства, образа жизни, общественных отношений, искусства и религии древнего населения, их используют антропологи для восстановления внешнего вида погребенных в нем людей, определения путей развития древних этносов. Костные останки позволили получить серию радиоуглеродных дат, уточнивших хронологию эпохи камня на Европейском Севере.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Нас Оленеостровский могильник интересует как источник изучения древнего погребального культа. Что же представляет из себя этот памятник? Первоначально памятник был датирован как неолитический, однако последующие исследования показали, что он относится к более раннему времени – эпохе мезолита. Относительно недавно это было подтверждено серией радиоуглеродных дат, полученных по находкам из разных погребений, которые все относятся к мезолитическому времени. Разброс датировок довольно значителен – 6320–5300 гг. до н. э. – однако большинство дат приходится на начало 6 тыс. до н. э., когда, видимо, и существовал некрополь (Мамонтова, Сулержитский, 1989, с. 30; Буров, 1993, с. 245). Этой датировке не противоречит и обнаруженный в могилах каменный инвентарь, который близок материалу многих поселений Карелии второй половины 7 – начала 6 тыс. до н. э. (Археология... 1996, с. 50).

В ходе раскопок было вскрыто 177 погребений, лишь часть могильника, в значительной степени разрушенного разработками известняка [1] . Могилы располагались тремя большими группами. В абсолютном большинстве случаев умершие были погребены в неглубоких ямах, их останки находились в среднем на глубине 0,6 м от современной поверхности. Длина могил достигала 1,8 м. Интересно, что при насыпке могил использовалась охра – природная красная краска. Именно из-за этого сохранившиеся кости имели красноватый цвет. Как мы увидим в дальнейшем, посыпка охрой использовалась практически во всех погребальных памятниках Карелии эпохи камня – раннего металла. Все погребенные были положены в могилы головой на восток, иногда с отклонениями к северу или югу. В абсолютном большинстве случаев умершие лежали на спине, редко на боку, в вытянутом или скорченном положении. Выделяются четыре захоронении, где покойные были помещены в могилу вертикально. Иногда в одной могиле находились два (16 случаев) и даже три погребенных (3 случая). В 37 могилах были похоронены женщины, в 49 – мужчины; в 73 погребениях находились люди возмужалого или зрелого возраста, в 23 детского или юношеского, в 15 – старческого.

Вместе с умершими в могилы клался довольно разнообразный инвентарь. Всего было обнаружено 7132 предмета, большинство из которых составляли украшения: подвески из резцов лося, пластинки из резцов бобра, а также медвежьи клыки. Кроме того, найдены хозяйственно-бытовые изделия из кремня, кости и рога. В основном, это орудия охоты и рыболовства (гарпуны, наконечники стрел и копий, кинжалы, рыболовные крючки и пр.) и орудия обработки кожи, кости и дерева. Особый интерес представляют предметы культа и скульптурные изделия: жезлы в виде головы лося, скульптурные изображения змей, антропоморфные изображения и др. Более подробно об этих находках см. в разделах, посвященных зооморфным и антропоморфным изображениям. Количество инвентаря в разных могилах было различным, а 36 погребений его вообще не содержали. Прослеживается взаимосвязь количества инвентаря и интенсивности окраски могил красной охрой: чем больше инвентаря, тем интенсивнее окраска.

Внимательное знакомство с погребениями Оленеостровского могильника показывает, что обрядность, которой придерживались люди, хоронившие здесь своих умерших, была, в целом, единой. Все покойные, независимо от пола и возраста, были погребены по единому ритуалу, в котором, однако, прослеживались некоторые варианты. Так, например, детей хоронили, как правило, в парных или тройных погребениях, при этом инвентарь, сопровождавший их, был немногочислен или полностью отсутствовал, а могилы интенсивно посыпались охрой. Мужчины всех возрастных групп (особенно возмужалого возраста) сопровождались большим количеством хозяйственно-промыслового инвентаря. Все известные парные захоронения стариков совершались совместно или были через какое-то время впущены в погребения женщин молодого («возмужалого» по Н. Н. Гуриной) возраста. Были выявлены и некоторые другие закономерности.

Оленеостровский могильник является наиболее интересным, но не единственным погребальным памятником Карелии. Еще ряд могильников и одиночных погребений эпохи камня – раннего металла были открыты начиная с 60-х годов, когда в Карелии стали систематически проводиться археологические исследования, организуемые Карельским Филиалом АН СССР (ныне Карельский научный центр РАН). Большинство погребений было выявлено и исследовано известным карельским археологом Г. А. Панкрушевым. Конечно, эти памятники во многом «проигрывают» по сравнению с Оленеостровским могильником, поскольку единственными категориями находок в них являются предметы из камня и фрагменты керамических сосудов [2] . Как уже отмечалось, особенности залегания культурного слоя могильников – малая глубина, песчаные почвы – предопределили отсутствие в них изделий из кости и дерева, а также костных останков умерших (за исключением могильников Сандермоха и Кладовец, где в отдельных погребениях сохранились мелкие фрагменты костяков). Что же собой представляют эти памятники.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

К эпохе мезолита, наиболее древней для территории Карелии, относятся два памятника: могильники Сямозерский 2 и Черная Губа. Первый из них был открыт и исследован Г. А. Панкрушевым в 1968 г. (Панкрушев, 1978, с. 66–69). Он находится на северном берегу оз. Сямозеро. В период бытования – 6 тыс. до н. э. – располагался непосредственно на берегу озера. В могильнике раскопано 13 погребений. Ямы, в которых совершались захоронения, имели вид продолговатых углублений со сглаженными углами и были заполнены песком с примесью красной охры. Их размеры колебались в пределах: длина от 1,1 до 1,8 м, ширина 0,45–0,6 м. Интересно, что большинству погребений сопутствовали небольшие ямы (так называемые «ритуальные ямки») диаметром 0,3–0,4 м и глубиной до 0,55 м, которые выкапывались либо в дне могил, либо примыкали к ним сбоку. Такие же ямы сопутствуют и многим другим погребальным памятникам Карелии более позднего времени. Ориентация могил по сторонам горизонта была различной: север – юг, запад – восток, северо-запад – юго-восток. На одном погребении была устроена кладка из небольших камней-валунов. Обнаруженный инвентарь был довольно беден: обломки каменных орудий, осколки и отщепы камня, а также мелкие обожженные (кальцинированные) косточки животных, найденные в упомянутых «ритуальных ямках» и большом кострище (диаметром 2 м), находящемся в середине могильника.

Другой памятник, могильник Черная Губа, также относящийся к эпохе мезолита, был исследован Г. А. Панкрушевым в 1966 году. Он находится на северо-восточном побережье Повенецкого залива Онежского озера, на берегу небольшой бухты Черная Губа (Панкрушев, 1978, с. 69–71). Ныне на его территории растет сосновый лес, что, впрочем, характерно и для других погребальных памятников Карелии. В могильнике исследовано 8 погребений, сходных по форме, размерам и ориентации с погребениями могильника Сямозерский 2. Примечательно, что в этом памятнике мы впервые сталкиваемся с так называемыми «жертвенными кострищами» – остатками небольших костров, которые древние разводили вблизи могил и даже непосредственно на них. На одном погребении лежали 11 небольших валунов. В красном охристом песке – заполнении ям – был собран инвентарь, в основном, заготовки и обломки каменных орудий, осколки и отщепы сланца, кремня, кварца. Непосредственно к могильнику примыкало поселение, которое, возможно, существовало одновременно с ним.

На некоторых мезолитических стоянках Карелии обнаружены также отдельные погребения. К их числу относятся такие памятники как Шелтозеро 3 (исследован Г. А. Панкрушевым в 1972 г.), Оровнаволок 5 (исследован М. Г. Косменко в 1973 г.), Палайгуба 6 (исследован А. П. Журавлевым в 1978 г.) и др.

Эпоха неолита на территории Карелии представлена несколькими погребальными памятниками. Наиболее известен из них могильник Сандермоха. Он был открыт Г. А. Панкрушевым в 1963 году и исследовался им на протяжении трех последующих лет (Панкрушев, 1978а, с. 56–62). Памятник находится на северном побережье Онежского озера, в районе поселка Повенец. Это большой могильник, вскрыто 107 погребений, что, как отмечает Г. А. Панкрушев, составляет его незначительную часть. Могилы располагались узкой полосой вдоль древнего берега Онежского озера. Большинство могильных ям имели форму правильного овала, размерами соответствовали росту человека, глубина, как правило, не превышала 0,15– 0,3 м. Как и в других могильниках Карелии при засыпке ям использовалась красная охра. Ориентация погребений по сторонам горизонта отличалась разнообразием, однако преобладало направление запад – восток. У некоторых могил были выявлены небольшие кострища. Довольно часто в дне могильных ям или около них зафиксированы «ритуальные ямки» глубиной до 0,5 м. Они были заполнены ярко-красным гумусированным песком с примесью обожженных косточек животных и рыб, фрагментов керамики, каменных орудий, угольков. Инвентарь могильника довольно беден. В основном, он представлен обломками каменных орудий, а также фрагментами керамики двух видов: сперрингс (в основном) и ямочно-гребенчатой. При раскопках многих погребений найдены валуны. Строгой системы в их расположении нет. Останки умерших не сохранились, за исключением трех могил, где найдены небольшие частицы костяков.

Могильник Сандермоха является наиболее крупным неолитическим погребальным памятником Карелии. Кроме него исследовано еще около 10 могильников и отдельных захоронений этого времени. Все они имеют много сходных черт с могильником Сандермоха, но значительно уступают ему по своим размерам, количеству выявленных погребений. Перечислим некоторые из них.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Могильник Войнаволок 13 был открыт в 1961 и исследовался В. Ф. Филатовой в 1970 г. Он располагается в районе залива Вой- губа Онежского озера и датируется 4 тыс. до н. э. Исследовано пять погребений, по краям которых лежали валуны. Зафиксированы остатки древних кострищ и «ритуальных ямок». Инвентарь представлен фрагментами керамики сперрингс и ямочно-гребенчатой керамики, обломками каменных орудий. Найдены также обожженные косточки (Панкрушев, 1978а, с. 65–66), Могильник Сямозерский 1 на берегу реки Кудама, впадающей в озеро Сямозеро, относящийся к развитому неолиту, исследован Г А. Панкрушевым в 1968 г. Выявлено пять могил и одно большое кострище. Найдены фрагменты ямочно-гребенчатой керамики и обломки каменных орудий (Панкрушев, 1978а, с. 62-64).

Могильник Шелтозерский 3 в районе устья реки Шелтозерки (юго-западное побережье Онежского озера) исследован Г. А. Панкрушевым в 1973 г. Из четырех погребений три сопровождались кострищами и «ритуальными ямками». Инвентарь малочислен, представлен фрагментами керамики и осколками камня (Панкрушев, 1978а, с. 66–67).

Могильник Кочнаволок открыт М. Г. Косменко в 1975 г. в районе мыса Кочнаволок Онежского озера, в 4,5 км от пос. Повенец. Датирован 4 тыс. до н. э. Выявлено пять погребений, в которых собран инвентарь: фрагменты керамики двух видов (сперрингс и ямочно-гребенчатой), обломки каменных орудий, обожженные косточки животных (Панкрушев, 1978а, с. 64–65).

Могильник Кладовец обнаружен Н. В, Лобановой в 1985 г. на мысе Кладовец восточного побережья Онежского озера. Датирован 4 тыс. до н. э. Исследовано 11 погребений, выявлены «ритуальные ямки», кострища, собран малочисленный инвентарь: сланцевые орудия и их обломки, осколки и отщепы кварца, фрагменты ямочной керамики. В одной из могил обнаружена фаланга человеческого пальца. Как отмечает Н. В. Лобанова, погребальный характер этого памятника подтверждается споро-пыльцевым анализом почвы, показавшим преобладание бузины, которая предпочитает расти на кладбищах (Археология... 1996, с. 88).

Отдельные неолитические погребения найдены также на поселениях Пегрема 9, Шуйская Чупа 1, Илекса 3 (все исследованы А. П. Журавлевым) и некоторых других.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Заканчивая рассмотрение древних могильников Карелии, обратимся к весьма немногочисленным погребальным памятникам эпохи раннего металла.

В 1967 г. археолог Ю. В. Титов открыл и исследовал могильник Коштомуш – единственный в Карелии относительно крупный погребальный памятник с асбестовой керамикой. Он располагается на берегу озера Коштомуш (Калевальский район) и относится к 2 тыс. до н. э. Исследовано 15 погребений. Могильные ямы, засыпанные песком с красной охрой, имели разнообразную ориентацию по сторонам горизонта. Их форма и размеры соответствовали росту человека. Глубина могил незначительна – 0,25–0,45 м. В пяти из них были сделаны находки: фрагменты асбестовой керамики, отщепы кварца, кремня, сланца. В трех погребениях имелись «ритуальные ямки». Могильник вплотную примыкал к одновременной стоянке (Титов, 1967).

Исследования другого памятника – могильника Нижняя Колонжа – были начаты в 1966, 1967 гг. Г. А. Панкрушевым и продолжены в 1981 г. И. Ф. Витенковой. Памятник находится в низовьях реки Нижняя Колонжа (бассейн оз. Водлозеро) и относится к середине 1 тыс. до н. э. Памятник довольно большой – исследовано 40 могил, которые сходны с погребениями могильника Коштомуш. Кроме того, здесь были обнаружены небольшие кострища, обожженные косточки, а также фрагменты керамики (Панкрушев, 1966; Витенкова, 1981),

Весьма интересное погребение в небольшом гроте каменной глыбы было раскопано в 1991 г. А. П. Журавлевым недалеко от деревни Пегрема в Заонежье. Оно относится к эпохе позднего энеолита (2 тыс. до н. э.). Могильная яма, на всю глубину заполненная красным охристым песком и мелкими камнями, имела размер 1,8x0,85 м, глубина – 0,24 м. Дно было выложено каменными плитками, по периметру выложено кладкой из небольших камней. Ориентация могилы: северо-восток – юго-запад. На дне были найдены сланцевая стамеска, кремневый нож, два фрагмента асбестовой керамики. Около могилы находилось небольшое кострище, рядом лежали два прекрасно отполированных сланцевых топора (Журавлев, 1992, с. 21).

Отдельные захоронения эпохи раннего металла обнаружены также на поселениях Войнаволок 26, Водла 4 (раскопки Г. А. Панкрушева), Залавруга 2 (Ю. А. Савватеев) и некоторых других.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Из приведенного обзора погребальных памятников Карелии эпохи мезолита – раннего металла хорошо видно, что все они, несмотря на значительные хронологические различия в сотни и даже тысячи лет, имеют много общего. Правда нельзя сказать, что они совершенно одинаковы. Например, в мезолитическое время все три рассмотренных могильника – Оленеостровский, Сямозерский 2 и Черная Губа – имели некоторые различия. В частности, в Сямозерском 2 имеются «ритуальные ямки», сопровождающие отдельные погребения, обожженные косточки, там зафиксировано одно большое кострище. В Черной Губе выявлены 4 маленьких «жертвенных» кострища, чего нет в других памятниках. В Оленеостровском могильнике имеется сходная ориентация погребенных по сторонам горизонта – головой на восток, четыре типа положения умерших в могилу и др. Вместе с тем, совершенно очевидно, что во всех памятниках захоронения совершены в рамках единой погребальной традиции, которая бытовала на территории Карелии (да и в сопредельных с ней регионах)* в течение колоссального отрезка времени – с 6 по 1 тыс. до н. э., несколько трансформируясь, но не меняя своей формы. Конечно, это не означает, что все рассмотренные могильники оставлены каким-то одним этносом. Сходные обряды могли бытовать и у этнически различных групп населения с весьма неодинаковыми чертами материальной культуры. Ведь религиозная традиция и этническая традиция – это далеко не одно и тоже.

Что же позволяет нам сделать вывод о бытовании на территории Карелии единой погребальной традиции [3] . Что в рассмотренных нами памятниках свидетельствует о существовании здесь погребального культа – важной составляющей любой религии?

Прежде всего отметим, что во всех могильниках умершие были погребены согласно обряда ингумации (то есть в земле). Надо полагать, что такой тип захоронения являлся в рассматриваемое время основным, если не единственным. Прямых археологических свидетельств, что умерших хоронили как-то по-другому, нет. Правда, но многих могильниках обнаружены мелкие кальцинированные (обожженные) косточки, которые, как полагают, принадлежат животным. Нельзя исключить, что в отдельных случаях они могут быть связаны с применением обряда кремации, то есть сожжения умерших, однако доказательств этому, подтвержденных данными лабораторных исследований, в настоящий момент нет.

Интересное предположение о существовании особого обряда погребения детей во время бытования Оленеостровского могильника 1 высказала Н. Н. Гурина. Она обратила внимание, что в нем очень мало захоронений детей и вообще нет погребенных в возрасте до одного года, когда детская смертность, судя по данным этнографии, должна была быть особенно велика. Н. Н. Гурина предположила, что в это время маленьких детей хоронили по особому обряду – в дуплах деревьев (Гурина, 1956, с. 47–49). Действительно, воздушные захоронения, то есть захоронения на деревьях, на вбитых в землю шестах или сооруженных помостах, еще не так давно были широко распространены в регионе Северной Евразии. Об этом однозначно свидетельствуют данные этнографии. Например, в дуплах деревьев хоронили своих младенцев кеты (Алексеенко, 1967, с. 196); в деревянных люльках, подвешенных на ветвях деревьев, или на палках, вертикально вбитых в землю, – ненцы; в гробу, установленном на вертикальные палки над поверхностью земли, – нганасаны. Воздушные захоронения маленьких детей бытовали также у эвенков, обских угров, селькупов, удэгейцев (Семейная.., 1980, с. 125–151,154–159,199–202 и др.). Развита была и традиция воздушного захоронения взрослых на помосте (лабазе) – у тех же кетов, нганасанов, эвенков, обских угров, селькупов и других народов. Известный этнограф Е. А. Алексеенко даже высказала предположение, что захоронения в дупле дерева и на лабазе – это варианты общего особого воздушного типа погребения умерших, который в древности сложился в специфических условиях таежной зоны и в виде реликта сохранился до этнографической современности (Алексеенко, 1967, с. 209). Так что гипотеза о существовании в мезолитическое время наряду с обрядом ингумации обряда воздушного захоронения (по крайней мере, маленьких детей) представляется достаточно обоснованной.

Рассматривая погребальные памятники Карелии, мы обращали внимание на разное количество входящих в их состав погребений. Наряду с такими крупными некрополями, как Оленеостровский и Сандермоха, встречаются могильники с меньшим числом погребений (Кладовец, Коштомуш и др.), а также совсем небольшие памятники – по 2-5 и даже по одной могиле. Конечно, отчасти это может быть связано с различной полевой изученностью памятников: одни исследовались более длительное время, и на них вскрыты большие площади, на других проведены незначительные раскопки. Однако, этому факту имеется и другое объяснение, которое дает этнографическая наука. Известно, что размеры кладбища находятся в прямой зависимости от степени оседлости оставившего его коллектива. У многих народов Севера, ведших подвижный кочевой образ жизни, (в частности, кетов, нганасанов, эвенков), вплоть до XIX – начала XX вв. постоянных кладбищ вообще не было. Их погребения были разбросаны на больших пространствах либо отдельно, либо небольшими скоплениями (Алексеенко, 1967, с. 198; Грачева, 1983, с. 95 –110; Попова, 1981, с. 199; Семейная... 1980, с. 150, 151, 161 –164). То же явление отмечено и у саамов, предки которых, как полагают, проживали на территории Карелии по крайней мере в железном веке или даже ранее. И?с хозяйственный уклад был связан с сезонными перекочевками. Археологи отмечают, что оседлость населения Карелии в разные периоды рассматриваемого нами времени не была одинаковой. Видимо это обстоятельство также наложило отпечаток на размеры могильников. Кроме того, мог сказаться и сезонный характер жизни древних, которые во время промысла обитали па небольших стойбищах вдали от поселков. Такие памятники исследованы на территории-Карелии. В течение промыслового времени умерших могли хоронить не на обычном кладбище, а по особому обряду непосредственно там, где велся промысел. Таким образом и могли возникать небольшие могильники и отдельные захоронения.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Все рассмотренные нами памятники были расположены вблизи водоемов. В этом отношении показателен находящийся на небольшом острове Оленестровский могильник. Южный Олений остров – это один из самых удаленных островов Юго-Западного Заонежья. Очевидно, погребая умерших именно там, древние руководствовались какими-то вескими соображениями. Представляется, что такое расположение нельзя объяснить только исходя из общих особенностей нахождения археологических памятников эпохи камня – раннего металла, в частности, поселений, которые все связаны с древними берегами озер и рек. Причина здесь, видимо, другая.

По мнению Н. Н. Гуриной, «загробный мир» оленеостровцев был связан с водным пространством (Гурина, 1956, с. 233). Вода, водная стихия издревле занимала особое место в религиозных представлениях многих народов. До этнографической современности у прибалтийско-финских народов сохранились представления о воде, как об особой сакральной силе. Вода являлась сильным оберегом, обладала магическими и целебными свойствами, ее использовали для определения будущего. Считалось, что в воде живут сверхъестественные существа, влияющие на деятельность человека, к примеру, на рыболовный промысел. Во многих концепциях мироздания образ воды приобретал человеческие черты (например, образ Ильматар – матери воды в карельском эпическом фольклоре). У некоторых прибалтийско-финских народов был распространен образ огненной реки мертвых – Туонелы, которую умерший должен был перейти на пути в загробный мир. Подобные представления, например, у карелов и вепсов сохранялись до недавнего прошлого. Что же касается расположения кладбищ «за водой» (на островах и полуостровах), то это и сейчас можно наблюдать в некоторых старых карельских деревнях (Сурхаско, 1985, с. 80–81; Строгальщикова, 1986, с. 71). Конечно, все эти факты относятся к этнографическому времени, от рассматриваемого нами периода их отделяют столетия. Но представляется, что их сохранение до недалекого прошлого не случайно. Оно стало возможно благодаря глубоким, восходящим к древности корням этого явления, возникновение которого определяется закономерностями мышления человека традиционного общества.

Выше говорилось, что в рассмотренных могильниках умершие были похоронены согласно обряда ингумации. Погребальные сооружения всех памятников во многом сходны. Могильные ямы, очевидно, устраивались в соответствии с ростом умерших. Варьирует глубина могил: от 10-15 см до полуметра и более. Это существенная вариация, поскольку захоронения на глубине 10-15 см являются, по сути, поверхностными. Вероятно, умерших укладывали прямо на поверхность земли или в небольшое углубление, после чего посыпали охрой, закладывали ветвями, дерном и пр. Возможно, это было связано с зимними условиями захоронения или отсутствием трудоспособных людей, которые могли бы вырыть более глубокую яму, (например, в условиях голодовок, моров). Отметим, что подобные захоронения не редкость в погребальной традиции народов Северной Евразии. Форма могил овальная или четырехугольная – наиболее естественна для погребений в вытянутом положении. Как выглядела наземная часть погребального сооружения мы можем только догадываться. С уверенностью можно утверждать, что внешние признаки могил существовали. В противном случае в таких больших некрополях как Оленеостровский и Сандермоха множество могил были бы разрушены более поздними захоронениями. Однако этого почти нет. Так что какие-то надмогильные знаки или сооружения там имелись. К примеру, сверху на могилу могли укладывать перевернутую лодку или кережу – такие обряды бытовали у саамов и северных карел в недалеком прошлом и, по мнению исследователей, являются очень архаичными (Сурхаско, 1985, с. 100).

Судя по Оленеостровскому могильнику, где сохранились костяки погребенных, умершие укладывались в могилы в вытянутом положении на спине – наиболее естественном для ингумации виде. Иное расположение покойных в погребениях практиковалось гораздо реже. В связи с этим, особо интересны четыре вертикальных захоронения. Они принадлежат разным по полу и возрасту людям: двум женщинам юного и зрелого возрастов и двум мужчинам возмужалого и зрелого возрастов. С чем были связаны столь необычные и редко практикуемые способы погребения, не имеющие аналогов в других погребальных памятниках Карелии, судить трудно. Причины могли быть разные, например, особый общественный статус этих людей (колдуны, преступники,, экстрасенсы и т. п.), необычность постигшей их смерти (утонули, погибли от удара молнии и т. п.). Такие захоронения могли явиться результатом жертвоприношений, где в качестве жертвы выступали погребаемые люди.

Какой-то системы в расположении отдельных погребений внутри могильников, связанной с особенностями погребального ритуала, не прослеживается. Имеющиеся в Оленеостровском могильнике скопления могил, как справедливо отмечает Н. Н. Гурина, скорее связаны с хронологическими причинами или родственными отношениями погребенных (Гурина, 1956, с. 28).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Во всех могильниках, кроме Оленеостровского, отсутствует единство в ориентации могил по сторонам горизонта. Оленеостровский могильник в этом отношении представляет собой исключение. Н. Н. Гурина высказала мнение, что преобладание восточной ориентации умерших по сторонам горизонта связано с почитанием востока

как страны восходящего солнца (Гурина, 1956, с. 234). Возможно представления оленеостровцев отличались от аналогичных воззрений их соседей, проживавших в других местностях Обонежья. Определенную роль здесь могло сыграть местоположение Оленьего острова. Противоположный берег Онежского озера удален от него в восточном направлении на 20 км, в северо-восточном – более чем на 40 км, в юго-восточном – более 90 км. Во время бытования могильника открытое водное пространство позволяло хорошо наблюдать восход солнца и его движение по небосводу. И хотя сейчас нет оснований считать, что Олений остров играл роль своеобразной «обсерватории», преобладание восточной ориентации умерших скорее всего является проявлением астрономических наблюдений древних, преломленных через особенности их религиозного сознания.

Повсеместно в могильниках Карелии при засыпке ям использовалась красная охра. Количество ее в разных могилах различно, что опять-таки хорошо видно на примере Оленеостровского могильника, где встречаются как сильно окрашенные погребения, так и слабо окрашенные. Интенсивность засыпки охрой не была строго регламентирована и, очевидно, определялась произвольно при совершении захоронения. Несомненно, действие это имело сакральное значение и в древности было широко распространено. Подобные погребения встречаются во многих археологических культурах эпохи камня – раннего металла лесной и лесостепной зоны Евразии. Зачем это делалось – судить трудно. Существуют предположения об использовании охры как сакрального заместителя огня, крови и т. п. Интересная находка была сделана в погребении № 27 Оленеостровского могильника, где около костяка находился небольшой «очаг», заполненный охрой, которая, по мнению Н. Н. Гуриной, символизировала огонь. Любопытно, что сверху он был заботливо прикрыт каменной плиткой (Гурина, 1956, с. 230). Аналоги ритуальному использованию охры известны и в этнографии. В частности, у эвенков существовал обычай обмазывать покойника, внутреннюю часть гроба и погребальное сооружение охрой, символизировавшей кровь (Василевич, 1969, с. 240; Мазин, 1984, с. 63). В этом же значении она применялась и в других обрядах. У прибалтийско-финских народов известно использование охры в качестве оберега (Косменко, 1984, с. 42). Не исключено, что эти обычаи являются реликтовой формой традиции, когда-то распространенной во всей лесной зоне Евразии.

Наряду с одиночными погребениями, в могильниках Карелии есть парные и тройные захоронения (Гурина, 1956, с. 40). На примере Оленеостровского могильника видно, что каких-либо закономерностей, связанных с поло-возрастным составом таких погребений, за редким исключением, нет. Очевидно они были связаны с одновременностью смерти, похороненных в них людей. Их значительно меньшее количество по сравнению с одиночными погребениями, свидетельствует о том, что такой способ захоронения не был основным и практиковался не часто. Пожалуй только немногочисленные захоронения детей и стариков позволяют предполагать иное. Выше указывалось, что абсолютное большинство детей похоронены именно в парных погребениях, большинство старческих парных захоронений совершены совместно с женщинами молодого возраста. Возможно, эти особенности имеют какое-то значение. Аналоги парных погребений известны в прибалтийско-финской среде, например, у карел и саамов (Елисеев, 1894, с. 73; Шаскольский, 1957, с. 214–221).

Особо следует упомянуть тройное погребение № 55-56-57, где, как предполагает Н. Н. Гурина, был похоронен шаман (мужчина зрелого возраста) и две насильственно умерщвленные молодые женщины. Мужчина находился в центре могилы на спине, а женщины, уложенные на боку, располагались по обе стороны и были обращены к нему лицом. Могила была перекрыта каменной кладкой и густо засыпана охрой. Любопытно, что довольно многочисленный сопровождающий инвентарь, включавший, в основном, украшения и скульптурные изделия, не содержал промыслового инвентаря, который обычно сопровождал мужские захоронения. Это погребение является единственным, которое позволяет предполагать существование в эпоху камня на территории Карелии традиции ритуального умерщвления людей. Видимо, если такие обряды и практиковались, то довольно редко, в каких-то особых случаях.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

При раскопках большинства рассмотренных погребений был обнаружен сопровождающий инвентарь. В Оленеостровском могильнике он довольно разнообразен, в могилах найдены практически все виды вещей, использовавшихся людьми в хозяйстве и быту. Различными в разных погребениях были количество и состав инвентаря. Отчасти это объясняется полом и возрастом покойного. Видимо в могилу преимущественно клали те вещи, которыми умершему при жизни чаще всего приходилось пользоваться. Например, орудия охотничьего промысла, в основном, были найдены в погребениях мужчин, особенно возмужалого возраста, для которых охота видимо была главным занятием при жизни. Однако, количество и состав инвентаря в отдельных погребениях различаются и в рамках единых поло-возрастных групп: от одного-двух до нескольких сотен предметов. Имеются и безинвентарные захоронения. Это свидетельствует, что набор сопровождающего инвентаря не был строго регламентирован и определялся произвольно в каждом конкретном случае захоронения. В погребениях Оленеостровского могильника содержалось большое количество украшений – подвесок из зубов животных. Очевидно они были нашиты на одежду (Гурина, 1956, с. 134–149). Этот факт позволяет предполагать, что умерших обряжали в специальную смертную одежду, на которую и нашивались подвески. Аналоги этому широко представлены среди многих народов Севера. Специальная погребальная одежда (иногда ею являлась лучшая праздничная одежда) существовала у кетов, ненцев, нганасанов, обских угров, всех прибалтийско-финских народов.

Как свидетельствуют этнографические данные, в основе обычая сопровождать умершего хозяйственно-бытовым инвентарем, пищей (остатки которой также были найдены в некоторых погребениях Оленеостровского могильника) и обряжать в специальную смертную одежду лежат представления о так называемом «мире мертвых», куда попадает умерший (или его внетелесная жизненная субстанция – «душа») после смерти. Часто «мир мертвых» представлялся абсолютно сходным с миром живых, поэтому родственники должны были подготовить умершего к жизни в «загробном мире», снабдив его всем необходимым. С этим и было связано сопровождение умершего необходимыми предметами, обряжение его в погребальную одежду. Подчеркнем еще раз, что подобные обрядовые действия и представления – явление повсеместно распространенное, следовательно находки инвентаря и украшений в погребальных памятниках Карелии свидетельствуют об их существовании здесь уже в рассматриваемом нами периоде камня – раннего металла.

С представлениями о «мире мертвых» связан еще один оригинальный обычай, зафиксированный этнографами у многих народов мира. Это – повреждение вещей, клавшихся в могилы, а также одежды, в которую облачали умершего. Такие ритуальные действия практиковались у представителей упомянутой выше группы народов

Сивера (Алексеенко, 1967, с. 196; Семейная... 1980, с. 144–148, 159–165; Хомич, 1977, с. 244), отголоски их сохранились и у современных прибалтийско-финских народов (Сурхаско, 1985, с. 67,68; Строгальщикова, 1986, с. 60). Подобные предметы часто встречаются в Оленеостровском могильнике и связываются Н. Н. Гуриной со стремлением таким способом переправить их в загробный мир вместе с покойным (Гурина, 1956, с. 232). схожие представления известны, например, у обских угров, которые полагали, что вещь умирала лишь тогда, когда нарушалась ее внешняя форма (Кулемзин, 1985, с. 134). Этим может быть объяснено то обилие фрагментированных каменных орудий и керамики, которые были обнаружены в ходе раскопок практически всех погребальных памятников Карелии.

Интересная находка, связанная с обычаем оставления сопровождающего инвентаря, была сделана в ходе раскопок погребения близ деревни Пегрема, которое находилось в небольшом гроте крупной каменной глыбы. Относится оно, судя по керамике с примесью асбеста, ко 2 тыс. до н. э. Такого рода погребения еще не так давно бытовали у саамов Кольского полуострова: умершего помещали в естественную нишу, после чего закладывали камнями, ветвями, жердями и т. п. (Елисеев, 1894, с. 73). Можно полагать, что нечто подобное имело место и здесь – умерший был помещен в нишу, где предварительно было сделано небольшое углубление – около 0,2 м, после чего ниша была заложена ветвями деревьев. Любопытно, что около могилы были найдены два. великолепных сланцевых топора, которые могли использоваться при создании надмогильного сооружения. Такой обычай – оставлять орудия изготовления погребального сооружения около могилы –- также не редкость, к примеру, он известен у русских Поморья (Харузин, 1890, с. 324).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Многим из рассмотренных погребений сопутствовали так называемые «ритуальные ямки» – углубления в дне могильных ям или и непосредственной близости от них. Они, как правило, содержали охру, различные предметы, иногда угольки, а также обожженные косточки животных. В этом, видимо, и состоит их обрядовое назначение как своеобразных «хранилищ» сопровождающих умершего предметов. Известно, что ямы-хранилища были распространены в быту. Поэтому их аналогичное использование в погребальном ритуале вполне естественно.

С представлениями о «мире мертвых» видимо связаны и впускные погребения Оленеостровского могильника, то есть преднамеренные захоронения, совершаемые в могильную яму, в которую уже был погребен человек. Надо полагать, что они осуществлялись с целью обеспечить близким при жизни людям возможность общения в «загробном мире» (Гурина, 1956, с. 50).

Среди рассмотренных погребальных памятников имеются могилы с сооруженными на них каменными кладками или просто положенными сверху небольшими валунами. Такие действия не были широко распространены, они осуществлялись при совершении лишь отдельных захоронений. Камни укладывались не сплошным слоем, а в виде отдельных валунов по краям могилы или непосредственно на ней. По нашему мнению, эти действия имели ритуальный характер, (хотя количество валунов, а также особенности кладки не были регламентированы и определялись произвольно). То, что камни были уложены преднамеренно, во многих случаях можно утверждать с уверенностью. Кроме того, традиция обкладывать могилы камнями известна в прибалтийско-финской среде, особенно у саамов, где каменные кучи над могилами были наиболее распространенным видом погребальных сооружений (Елисеев, 1894, с. 73; Харузин, 1890, с. 319). Для чего это могло делаться? В поисках ответа на этот вопрос интересно обратиться к традиции, зафиксированной этнографами у некоторых европейских народов. Они использовали камни как обереги, которые должны были предохранить людей от нежелательного воздействия «души» умершего (или его самого) (Семейная... 1980, с. 125; Строгальщикова, 1986, с. 72). В основе таких действий лежит представление о том, что умерший (или его «душа») после смерти может посещать живых, оказывать на них влияние. Влияние это может быть не только положительным, но и отрицательным, к примеру, душа умершего может увести с собой душу живого человека, который после этого обязательно умрет. Сберегательные меры против этого у разных народов были различны, но их основа – страх перед отдельными умершими – у всех была едина. Камни в качестве оберегов могли использоваться по-разному: и, как в нашем случае, в виде положенных на могилу валунов, и в виде маленького камушка, брошенного в след траурной процессии. Причем, данный обряд совершался по отношению не ко всем умершим, а только к тем, от которых могли ожидать каких-либо неприятностей (например, колдунам, практиковавшим так называемую «черную» магию). В могильниках Карелии камни также сопровождают только отдельные погребения (в том числе, уже упоминавшееся «погребение шамана» в Оленеостровском могильнике). Не исключено, что эти обычаи являются реликтом древних представлений, нашедших отражение в рассмотренных нами памятниках.

Из приведенного ранее описания памятников видно, что часто и ходе их раскопок археологи выявляли остатки древних кострищ, сопутствовавших отдельным погребениям. Часто в них находились обожженные косточки животных, фрагменты различных предметов. Очевидно, они имели ритуальное назначение. Аналоги им установить не трудно. Обрядовые действия, связанные с разжиганием костров около могил, зафиксированы этнографами практически у всех упоминавшихся народов. Обычно они включали разведение костра около могилы в момент похорон; «кормление» огня – когда в него бросали какие-либо предметы или пищу; иногда здесь же убивали жертвенное животное, которое варили на костре и тут же съедали. Как правило, огонь разводили в момент похорон, однако иногда это происходило и при последующих посещениях могил. В трансформированном виде связанные с разведением огня обычаи бытовали до недавнего прошлого и на территории Карелии (Сурхаско, 1985, с. 95; Строгальщикова, 1986, с. 77). ритуальное использование прибалтийско-финскими народами огня в обрядах перехода (родильном, свадебном, погребальном) связаны с представлениями о его сакральной, прежде всего охранительной силе. Возможно, эти представления восходят к практике почитания огня как одной из главных семейных или родовых святынь, что фиксируется этнографами опять-таки у многих народов Севера и выступает в виде почитания домашнего очага, часто антропоморфизирующегося в женском облике (Алексеенко, 1967, с. 71; Василевич, 1969, с. 220; Кулемзин, 1984, с. 56; Анисимов, 1958, с. 81 и др.). Все это позволяет рассматривать «жертвенные» кострища как возможные свидетельства существования в древней Карелии представлений об огне как охранителе, семейной или родовой святыне, использовавшемся в этом значении и обрядах перехода для охранения людей от несчастий.

Итак, погребальный культ бытовал на территории Карелии, по крайней мере, с начала 6 тыс. до н. э. (время бытования Оленеостровского могильника), об этом однозначно свидетельствуют рассмотренные нами некрополи, в которых явно прослеживаются черты единой погребальной традиции, существовавшей здесь в течение обширного отрезка времени – порядка пяти тысяч лет. Однако погребальный культ не единственная форма древней религии, бытовавшей на территории Карелии. Почитание животных и антропоморфных существ – это явление также прослеживается здесь в археологических памятниках эпохи камня – раннего металла. Их мы и рассмотрим далее.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• [1] Более подробно об Оленеостровском могильнике см. : Гурина, 1956.
• [2] Это обстоятельство создает опасность отнесения к числу погребений памятников, которые таковыми не являются. Известно, что археологическое погребение включает в себя три компонента: погребальное сооружение, останки умершего и сопровождающий инвентарь (Леонова, Смирнов, 1977, с. 20). Для уверенной интерпретации памятника как погребального необходимо наличие как минимум двух из них. При полном разложении останков умершего, отсутствии или невыраженности сопровождающего инвентаря определение объекта как погребения всегда будет являться проблематичным. С этим связаны высказываемые в литературе сомнения по поводу интерпретации открытых Г. А. Панкрушевым памятников как могильников (Археология, 1996, с. 48, 69). Так что, вряд ли их можно использовать как полноценные источники изучения древней религии. Однако иметь в виду данные объекты все-таки нужно.
• [3] Погребальные памятники сопредельных с Карелией регионов имеют много сходных черт с рассматриваемыми могильниками. В этом нетрудно убедиться обратившись к материалам раскопок могильников в Восточном Прионежье Попово (Ошибкина, 1982, с. 162–175), на Караваевской стоянке (Брюсов, 1961, с. 47–94); в Прибалтике –Звейниёки (Zagorskis, 1974; Кольцов, 1972, с. 96–123 идр.), Абора 1, Квапаны 2 (Лозе, 1979, с. 122–129); в Новгородской области – Репише (Зимина, 1977) и др.