Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

г.Петрозаводск, 1979 г.

Фонды древнерусской живописи музея «Кижи» включают в себя такой интересный памятник, как иконостас Леликозерской часовни Михаила Архангела. По музейным документам часовня датируется 18 веком. Но это не время ее постройки, а лишь приблизительная дата ее реконструкции, когда часовня приобрела свой оптимальный вариант, украсилась сенями, трапезной и колокольней с шатровым верхом. В настоящее время трудно ее представить в другом облике. В последней четверти 17 века часовня Михаила Архангела выглядела скромнее – к этому времени относится только основной сруб. Но уже тогда ее восточную стену украшал иконостас, выполненный заонежскими мастерами. На сегодняшний день раскрыты только две иконы из этого комплекса. Поэтому еще рано делать окончательное заключение о степени участия в его выполнении мастеров так называемой Типиницкой мастерской и, на основе этого памятника, делать характеристику живописной манеры и особенностей круга работ, выполняемых этой мастерской. Но раскрытые иконы уже сейчас позволяют расширить наши представления о культуре Заонежья последней трети 17 века.

Следует отметить, что в фондах музея «Кижи» Леликозерский иконостас открывает первую страницу достоверной местной живописи 17 века. Исследователи всегда рады обнаружить подписную икону, позволяющую сузить произвол субъективной атрибуции, основанной лишь на изучении аналогии, стилевых моментов и разрозненных, сохранившихся фрагментально, а порою и требующих дополнительной проверки архивных данных.

Текст на нижнем поле храмовой иконы дает нам точную дату ее написания – 1671 г., добавляя при этом, что икона писана для Леликозерского храма, «сиречь часовни», по заказу Тимофея Ларионова «с братьями и соседи». Основываясь на тексте этой надписи, мы можем сделать заключение и времени освящения этой часовни, о том, что средства на создание иконы, а вероятнее всего и храма в целом, были собраны «миром», но особо отмечен главный донатор – Тимофей Ларионов. Текст, расположенный на нижнем поле второй иконы «Софии Премудрости Божией» – скромнее. Он указывает только на время создания иконы – 1674 год, из чего следует, что иконостас сложился не сразу, но в сравнительно короткий период. В фондах КМИИ имеется ряд подписных икон, близких по живописи и созданных приблизительно в это время. Сотрудники КМИИ относят их к кругу работ так называемой Типиницкой мастерской. К сожалению, исторических данных о деятельности этой мастерской не сохранилось.

Но перейдем к характеристике самих икон.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Большая икона «Воевода небесных сил Архистратиг Михаил с деяниями» сразу же привлекает внимание своей монументальностью и несколько наивной обстоятельностью. Выполненная на массивных, соединенных в щит, рубленых досках, икона непреложно заявляет о своем «крестьянском» происхождении. Грубо, но смело и точно обработана поверхность. В рисунке и композиции ярко выражено стремление к архитектурной завершенности и уравновешенности. Композиция простая, выверенная. В основу ее положен округленный угол. Ритмическое начало – счет 2–3.

Природное чутье, свойственное мастеру, позволило ему удивительно красиво обыграть тоновую близость двух структурно разных красных: охры красной и киновари. Манера письма ближе к графической, но свободная. Автор по ходу работы исправляет и дополняет свой рисунок по левкасу. Наряду с этим следует отметить утрату профессионализма, утрату традиций Новгородской школы письма. К этому надо отнести низкое качество красочных пигментов, плохо очищенной киновари. Новгород перестал заботиться о своих северных традициях; Москва, занявшая его место, находилась слишком далеко, к тому же московское влияние плохо укладывалось в русло северной культуры 17 века. Поэтому нам встречаются лишь отдельные памятники, выполненные с ориентацией на столичное искусство.

В подавляющем большинстве икон этого периода чувствуется стремление к автономности, попытка заменить местными ресурсами дефицитные материалы, переосмысление новгородских традиций, избавление от всего наносного, лишнего. Возникло предположение, что в связи с отсутствием свинцовых белил, дорогих синих лазурита и азурита, автором были использованы местные краски: баритовые белила из тяжелого шпата и какая–то лассировочная синяя краска, темно индигового оттенка. Это могла быть синяя охра, вивианит, месторождения которого известны в Карелии или, скорее, синий бакан, который получали из некоторых растений. Вряд ли иконописец употребил индиго, применение которого в качестве краски хотя и известно еще древними, но распространение получило, и то, не сразу, после открытия торгового пути в Ост–Индию в начале 16 века. Применение индиго в качестве краски встречало сопротивление в европейских странах вплоть до середины 18 века. Отпадают также искусственные краски типа берлинской лазури, изготовление которых начато с 18 века. Розовая краска, которой пользовался иконописец, вопреки ожиданию, не является смесью белил и киновари, скорее являет собой какой–то природный материал грубого помола, в котором более тяжелые зерна оранжевого красителя легли вниз, а поверх всплыла белесоватая порода. В связи с этим хотелось бы произвести химический анализ трех пигментов с иконы «Архистратига Михаила». Это – белила, синяя и розовая краски. Черная краска также минерального происхождения, скорее всего, так называемая «олонецкая земля», шунгит, т. к. в смеси с охрой (на полях) она выпадает в осадок.

И киноварью, и синей краской иконописец пользуется очень экономно, давая под них подкладку: под синюю – черную, рефть; под киноварь – охру красную. Кроме упомянутых красок им применена охра (типа охры золотистой) и золото–двойник, употребление которого встречается часто в северной живописи этого периода. Интересно, что нимбы на иконе вызолочены повторно, тонким листовым золотом плохого качества (с большой примесью меди), в результате чего они потемнели. Является ли это упущением автора, который соблазнился более «блестящим» золотом и покрыл им наиболее ответственные участки или следствием поновления, последовавшим вскоре после создания иконы, сказать трудно. За спорностью вопроса потемневшие нимбы оставлены в том состоянии, в котором они сохранились (с них удалены только охранная запись и потемневшая олифа). В качестве контрольного участка, на который следует обратить внимание, оставлены следы второй киноварной обводки нимба архангела на клейме «Погребение тела Моисея».

Поражает обилие надписей на иконе. Ими буквально покрыта вся поверхность, начиная с полей и кончая клеймами. Трудно сказать, как определен общий вид иконы (состав клейм, их расположение, текстовый материал). Принимал ли заказчик (в данном случае жители д.Леликозеро) участие в их составлении, имеем ли мы дело с выбором живописца или, скорее всего, эта задача ложилась на определенного человека, который входил в состав членов Типиницкой мастерской. Во всяком случае, чувствуется, что обильное и умелое применение текстового материала, выражают вкусы как заказчика, так и исполнителя. И тексты, и иконография этой школы говорят о хорошем знании литературных источников (в основном библии и Службы Архангелу Михаилу), а также о самостоятельности автора в толковании некоторых неясных мест.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В среднике Архангел Михаил предстает зрителю в облике апокалипсического всадника, грозного и страшного воеводы, попирающего сатану и его царства (см. Откровении Святого Иоанна Богослова, 19, стр.11–13). Двуперстно благословляет его Бог Слово, представленный здесь в образе Эммануила. Несмотря на отвлеченный и умозрительный характер изображений, иконописец, впрочем, не забыл нарисовать коню подковы.

Средник окружен 16-ю клеймами, перечень которых достаточно традиционен и начинается с благословления Христом Архангела Михаила, который считался апостолом и наместником Бога. Не случайно представлен он здесь в воинском облачении: большая часть его деяний – подвиги воина, иногда изображен он в ветхозаветных ризах, темно–синем хитоне и красном гимантии. Так представлен он и на клейме «Ветхозаветная Троица», на котором следует остановиться особо.

Для сравнения возьмем православную икону Архангельского собора Московского кремля «Архангел Михаил с деяниями» [1] . Она относится к классическому периоду древнерусской иконописи – 14 веку и воплотила в себе всю сложность философского осознания мира средневековым человеком. Именно с изображения «Ветхозаветной Троицы» начинается перечень деяний Архангела Михаила. Чем это вызвано? В первую очередь «Архангел Михаил – хранитель Святой Троицы», как гласит надпись 13 века в Солочанах. Но содержание этой иконы сложнее. В 14 веке «Троица» уже становится символом единства, присутствующего и в замысле иконы, охватывающего мир «мысленный», мир земной и мир одержимых злом. Архангелу Михаилу же, как «явление нечеловеческой мощи», дана сила утверждать единую и неделимую «Троицу» во всех трех проявлениях Бытия.

Иначе подходит к этому вопросу северный иконописец. В среднике Леликозерской иконы архистратиг Михаил тоже предстает в образе, воплощающем идею активной борьбы с силами тьмы. Клейма посвящены проявлению во времени его вечного противостояния злу. Н сам порядок клейм уже носит «заземленный» бытовой характер. В частности, клеймо «Троица» следует за «Явлением Архистратига Михаила Аврааму», что является естественным продолжением библейского рассказа. В самом клейме средний ангел недвусмысленно помечен кресчатым нимбом и обращен к левому ангелу, в котором угадывается Архистратиг Михаил. Так, по своему, изображает автор традиционный сюжет; следуя христианскому канону и воплощая свое понимание Вселенной.

Всего три года составляет разница во времени написания «Софии Премудрости Божией» и «Архистратига Михаила в деяниях». Вероятней всего, созданы они в стенах одной иконописной мастерской. И все же перед нами произведение совсем иного плана. Образы сказочной народной поэзии определяют его эмоциональный строй. Но прежде немного об иконографии. Цитируя В.Н.Лазарева, можно сказать следующее: «Христианские теологи, перенявшие неоантичное идеалистическое учение о «божественной премудрости», постепенно подчиняли его своим целям и задачам. Под «премудростью» стали понимать свойства второго лица традиционного божества – свойство «сына божия», то есть «Христа». Византийцы изображали Софию либо в виде ангела «великого совета», который снизошел в мир к людям, чтобы дать им новое учение, либо в идее навеянной образами античных муз женской фигуры». «Не позднее начала 15 века сложился в Новгороде под несомненным воздействием Византийской традиции, свой местный тип Софии (ангел с огненным лицом и ярко–красными крыльями в долматике с бармами и омофором, с пятизубчатым венцом на голове, с жезлом–кадуцеем в правой руке)».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Этой иконографии и следует Леликозерская икона.

В виде огненного ангела присутствует Премудрость Божия в земном мире, окруженная мистическими темно–синими пространствами. Именно к ней адресуются надписи «чистая» и «душевная». Такое проявление премудрости благословляет Христос, полуфигура представлена над Софией. Еще выше ангелы приподымают небесный покров, открывая зрителю «этимасию» – «трон уготованный», символ Христа – судии во втором пришествии. Предстоят Софии Богоматерь и Иоанн Предтеча, текст развернутого свитка, в руках которого выражает идею милосердия и заступничества.

Близким оказались народу эти идеи, потому так органично слились в иконе фольклорная образность с канонической иконографией. Удивительно простыми средствами, «не мудрствуя лукаво», выражает автор свою идею.

На фоне сиена натуральная, столь характерная для северных икон 17 века: синий по черной рефти, о котором уже говорилось в связи с иконой «Архистратига Михаила», рыжеватая киноварь; несколько необычен в конце 17 века аурипигмент; все это дополнено листовым серебром и золотом–двойником. Но сколько мягкости в сочетании этих красок! Как чутко относится мастер к светоносной силе серебра и золота!

Мы познакомились лишь с двумя иконами леликозерского иконостаса. В будущем предстоит большая работа по раскрытию и изучению остальных икон этого памятника. Надеемся, что в результате этой работы удастся уточнить наши представления о культуре Севера России 17 века.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• [1] См. статью К.Г.Тихомировой «Героические сказания в древнерусской живописи» в сб. «Древнерусское искусство», – М., 1970, стр.7